Гонщик-2

В свободное время я не-нет, да открывал дареный купцом Игнатьевым футляр и рассматривал колье. И каждый раз вспоминал слова его покойной жены о крови на камнях. Постепенно мне и самому стало казаться, что я вижу частицы засохшей крови, прилипшие к темной глянцевой поверхности гранатов. Чтобы избавиться от навязчивой идеи, я отправился к старшему инспектору Боголюбову. И не в дом, не в гости, а на службу и по делу.

Инспектор сидел за столом, весь взмокший. Не то от чересчур сильно натопленной печи, не то от запредельных умственных усилий.

— Здравствуйте-здравствуйте, дорогой Владимир Антонович, — поднялся он мне навстречу.

За последний месяц Платон Сергеевич, кажется, даже похудел. Лицо его осунулось, глаза покраснели, и весь вид у него был встрепанный, словно и не было у него дома заботливой, любящей супруги с комплектом прислуги впридачу.

— Да уж, подкинули вы нам работенки, Владимир Антонович. Но не подумайте, я не жалуюсь, нет. Мы благодаря вам и князю Тенишеву раскрыли добрый десяток старых дел. Я даже премию по службе получил и, по слухам, был начальством представлен к ордену. Многого, конечно, не дадут, но на Станислава третьей степени я могу рассчитывать смело.

— Поздравляю, поздравляю.

— Да рано еще поздравлять. Целый ряд ограблений мы не можем доказать лишь потому, что нет ни свидетелей, ни похищенного имущества.

И тут я вспомнил о ключике, снятом с шеи Савелия.

— Платон Сергеевич! — хлопнул я себя по лбу. — Не велите казнить. Честное слово, совсем запамятовал. Вот, взгляните. Это вам ничего не напоминает?

— Отчего же?

Боголюбов повертел презент в пальцах.

— Очень даже напоминает. В Тамбове лишь в одном банке поставлены ячейки с такими замками. А откуда сия вещица?

— Я, Платон Сергеевич, снял её с шеи Савелия, когда вязал мерзавца.

— И вы столько времени молчали!

— Не намеренно, уверяю вас. Но я… Да подождите пять минут, не убегут ваши улики.

Боголюбова пришлось удерживать практически силой.

— Всё равно вам нужно готовить бумаги на осмотр и изъятие содержимого ячейки и еще кучу бюрократии разводить. Скажите лучше: вы можете проверить наличие на некоем предмете человеческой крови?

— Разумеется. Есть реактивы, есть специалисты.

— Тогда не сочтите за труд проверить вот эту безделушку.

Я достал из кармана футляр с колье.

— Разумеется. Сей же час… Никифоров!

Усатый полицейский из нижних чинов вытянулся перед начальственным столом.

— Отнеси в лабораторию к Порфирьеву, скажи, что я велел проверить факт наличия крови. И чтобы сегодня же!

И, оборотясь ко мне, добавил:

— Владимир Антонович, забегайте завтра в это же время, и вы получите полный отчет по своему вопросу. А сейчас извините: служба.

И он убежал прежде, чем я поднялся со стула.

На другой день я, как и было предложено, зашел к Боголюбову. Тот сиял, будто новенький червонец.

— Ну, Владимир Антонович! — закричал он, едва завидев меня входящим в двери кабинета. — Ну удружили! Вот они где у меня сейчас!

Он погрозил неведомым злодеям мясистым кулаком.

— Сколько дел, сколько дел мы получили возможность завершить! Дорогой вы мой человек, дайте я вас расцелую!

И прежде, чем я успел как-то отреагировать, подбежал ко мне, обнял и троекратно облобызал в обе щеки.

— Полноте, Платон Сергеевич, полноте — принялся я отбиваться. — В конце концов, я не румяная барышня.

— А-а! — махнул рукой Боголюбов. — ничегошеньки вы не понимаете. Сегодня у всей городской полиции праздник. Сам начальник управления готов был колесом пойти, когда увидел, что в той ячейке лежало. Теперь изловленные вами тати поют, что птички по весне. По всему Тамбову облавы идут, уж сколько душегубов переловили! И всё не по подозрению, а на основании твёрдых улик. Никакой Плевако не опровергнет такие доводы обвинения. По весне Тамбовских волков изловили, а нынче и прочую живность на каторгу сплавим. Глядишь, почище будет у нас в городе, поспокойнее. Это вы нынче слободской, вас эти нехристи не трогают, за своего почитают. А прочие обыватели страдают от этой швали преизрядно. Но теперь — шиш, не забалуешь! Всех отправлю под суд и далее в Сибирь, снег убирать. А снегу там, говорят, много.

— Эк вы разошлись, Платон Сергеевич! — улыбнулся я, — эк развоевались! А что по моему делу? Есть результаты?

— Есть, как не быть!

Боголюбов открыл ящик стола и вынул футляр с украшением и лист бумаги.

— Вот вам заключение эксперта. И, знаете, кровь на колье всё-таки была обнаружена. Много крови.

Старший инспектор вздохнул.

— Что вы теперь с этим делать намерены? — спросил он меня.

— Да ничего. Уж больно старая это история, и убийца, насколько я могу судить, вот уже два с лишним десятка лет в аду жарится.

Боголюбов наморщил лоб, вспоминая.

— Это не о князе ли Травине речь?

— О нем самом.