Гонки на выживание (Солдаты удачи - 2)

Но детали сопла не обгорели, не оплавились. Лишь по титановым, танталовым, вольфрамо-молибденовым элементам обшивки расплылись сине-лиловые разводы, в то время как двигатель остался в идеальном рабочем состоянии, готовый к новым запускам и к новым извержениям ревущего огня.

Перед назначенным совещанием выпили шампанского за успех, за достигнутый феноменальный результат. Настроение у всех было приподнятое, лишь один Черемисин, который, казалось бы, должен был торжествовать больше всех, выглядел подавленным.

Переговариваясь и обмениваясь впечатлениями, хозяева и гости потянулись к главному административному корпусу НПО "Апогей". А вскоре собрались в большом кабинете Черемисина в предельно узком кругу, и вице-премьер Клоков взял слово.

-- Дорогие друзья! -- сказал он. -- Сегодня один из самых знаменательных дней не только в жизни вашего прославленного предприятия, не только в истории нашей ракетно-космической отрасли. Уверен, этот день когда-нибудь войдет в историю и всей мировой ракетно-космической науки. Как сказал поэт, "и невозможное -- возможно". Вы наглядно продемонстрировали это -- в труднейших условиях, что называется, на полуголодном пайке... В то время, когда все вокруг распадается, ваш прославленный коллектив и прежде всего вы, Андрей Терентьевич, и вы, Роберт Николаевич, сумели довести до конца сложнейший проект и доказали, что Россия жива, что, как сказал великий наш предок, может, может она, Русь-матушка, собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов рожать, как рожала... Мы воочию в этом убедились! Наш российский интеллектуальный научно-технический потенциал, несмотря на все трудности, по-прежнему на высоте. Низкий вам поклон!

Собравшиеся зааплодировали -- лишь Черемисин сидел, понуро опустив седую голову.

А вице-премьер продолжал:

-- Вы создали то, что не снилось пока ни японцам, ни французам, ни даже американцам. Вы доказали, что... -- Он вдруг запнулся, не зная, что, собственно, говорить дальше.

Черемисин тотчас воспользовался паузой.

-- Спасибо вам, Герман Григорьевич, за добрые слова! Но скажите, что же будет теперь?

-- Да погодите вы, Андрей Терентьевич, дайте хоть порадоваться... -засмеялся Клоков. -- О проблемах еще успеем наговориться. Праздник так праздник!

-- Может быть... -- Черемисин заметно разволновался. -- Только нам ведь не до банкетов.

-- А мы-то надеялись... -- засмеялся Герман Григорьевич, и все вокруг подобострастно заулыбались, оценив вельможную шутку.

-- Послушайте, можем ли мы праздновать, когда рабочие без зарплаты сидят? Что могли, мы сделали, что хотели доказать -- доказали. Но повторяю -- что же дальше? Какая судьба ждет наш "Зодиак"? Попадем в Книгу Гиннесса? Извините, но мы не для того работали, чтобы прославиться как создатели новой царь-пушки, которая не стреляла, и нового царя-колокола, который не звонил!

-- Мне странны ваши вопросы, дорогой Андрей Терентьевич, -- сказал Клоков. -- К чему такая риторика? Вам не хуже меня известна ситуация, которая сложилась на сегодняшний день в стране, -- казна пуста, стоят сотни заводов, тысячи производств, миллионы людей без зарплаты...

-- Это теперь каждый ребенок знает, -- перебил Черемисин. -- Что с двигателем будет? Говорите прямо!

-- А что касается двигателя, то при всех его сверхъестественных возможностях девать нам его сегодня решительно некуда и использовать негде, -- жестко сказал Клоков. -- Денег нет. И потому мы будем вынуждены свернуть и временно закрыть программу летных испытаний ракетного комплекса "Зодиак-Апогей". Для которого, собственно, изначально ваш двигатель и предназначался. Это для вас, Андрей Терентьевич, не секрет и не новость. Ракету создавать не на что и незачем. В какой области ее сейчас можно было бы использовать -- непонятно. Согласитесь -- у страны сегодня есть куда более насущные и мучительные проблемы.

-- Значит, все в одну яму? -- негромко проговорил Черемисин. -- Туда же, куда и лучшие наши боевые корабли, лучшие самолеты, туда же, куда "Буран"...

-- Честное слово, вы удивляете меня! -- уже раздраженно воскликнул Клоков. -- Почему, Андрей Терентьевич, вы делаете вид, будто все это для вас открытие Америки? Надеялись, что после испытаний, когда мы увидим все своими глазами, то под впечатлением увиденного можем принять какое-то иное решение?

-- Может быть, и так. Да, пожалуй, так.

-- Но как, по-вашему, должно поступить правительство? Как и что нам делать, если мы стоим на грани промышленно-экономической катастрофы? Научите нас! В ножки поклонимся!

-- Я не экономист, я инженер и конструктор, и я не собирался вставать у штурвала государства! -- покраснев от гнева, крикнул Черемисин. -- Какого черта тогда было устраивать эти показательные испытания? Этот проект обошелся стране в пять миллиардов на старые деньги, то есть в несколько триллионов сегодняшних бумажек. К чему было тогда и сегодня выкидывать на шумовые эффекты еще несколько миллиардов?