Гонки на выживание

А с земли улетающий маленький вертолетик видели в этот час многие, провожали глазами, задрав головы. Люди жили в этом городе или были его гостями, но никто из них не догадывался, как связан с их жизнью и судьбами этот вечерний полет громко жужжащей стальной стрекозы… От одной окраины столицы до другой личный вертолет Нифонтова пролетел всего за десять минут и, тарахтя, понесся над пригородными лесами и поселками к пункту назначения.

Вскоре среди холмов в огромной ложбине открылось поле аэродрома. Пилот связался с командным пунктом, получил добро на посадку и, снижаясь, направил вертолет куда-то в сторону от ангаров, штабных зданий и контрольной вышки руководителя полетов.

— Ух, мать моя! — вдруг, глядя вниз, воскликнул Муха. — Семка, смотри!

Внизу по взлетной полосе полз только что, видимо, приземлившийся гигантский белый самолет — настолько больше всех остальных, что эта разница казалась не правдоподобной.

Где-то там, внизу, в этой расплывчатой вечерней синеве уже, наверное, были Пастух и Боцман.

Артист показал глазами Голубкову на «Руслан», ползущий по бетону и так же без слов, одними глазами, задал вопрос и получил такой же безмолвный ответ.

А тот человек лет тридцати, который был назначен их сопровождающим, за весь полет не проронил ни слова и ни разу не глянул в иллюминатор.

Вертолет приземлился, но двигатели не глушил, содрогаясь под вращающимися винтами.

Сопровождающий отстегнул и снял с полки перетянутый ремнями зеленый армейский баул и передал его Голубкову. Константин Дмитриевич открыл его, достал летнюю полевую форму подполковника ВВС и толстую кожаную офицерскую папку-планшетку. Быстро переоделся.

— Ну вот и все, — сказал он. — Мне сюда, а вам дальше, под Тверь. Все остальное для вас сделают наши люди. Доверять им можно полностью. Ну а это от меня на память, вроде талисманов. — И он протянул им две черные плоские «зажигалки». — Тут все: радиостанция с дальностью больше пяти километров, система вызова, микродиктофон. Как все умещается, сам не знаю, однако работает. Такие есть только у нас в управлении и у ребят в ФСБ. Не помешают. Ну летите!

И шагнул к провожатому, с которым тоже расставался:

— Все запомнил?

— Так точно!

— Ну… давайте!

* * *

Пастух и Боцман по-прежнему неприметно сидели в кустиках, откуда могли обозревать едва ли не все самолеты на аэродроме.

Воздушного движения почти не было. Редко-редко на полосу выползали зеленые транспорты АН-12 и серебристые Ил-76. Они, грохоча движками, долго рулили вдоль полосы, выкатывались на старт, давали форсаж, разбегались и уходили ввысь. Один раз зашли парой на посадку и чертовски красиво, картинно приземлились остроносые истребители МиГ-29. Пробежав положенную дистанцию и выпустив белые тормозные парашюты, они уползли с полосы и спрятались в капониры. По аэродрому бегали, мигая оранжевыми маячками, машинки сопровождения, перемещались крохотные военные «газики», тянулись в разные стороны оранжевые многометровые цистерны топливозаправщиков.

— Эх, — сказал Боцман, — сюда бы бинокль Артиста!

— А такой тебе не подойдет? — Пастух вытащил из кармана и показал маленький черный цилиндрик — половинку театрального бинокля.

— Откуда? — изумился Боцман.

— В киоске одном попался. Четырехкратный, но нам хватит, — ответил Пастух, вынимая вторую половинку.

Сергей и Боцман поднесли к глазам и навели на летное поле черные цилиндрики.

Жизнь там была, судя по всему, довольно сонная, хотя людей на траве и на бетонных дорожках в круглое поле зрительной трубочки попадало немало.

Практически все были в таких же формах, что и у них, с этим они не ошиблись.

— И долго нам тут торчать? — спросил Боцман.

— От нас зависит, — ответил Пастух. — Соображай!

В поле зрения был и ближний КПП, и ворота, к которым подходила шоссейная дорога, скрывавшаяся в лесном массиве. Из будочки контрольно-пропускного пункта время от времени выходили и вновь возвращались солдаты, офицеры, контрактники-вольнонаемные. Ворота изредка расходились. Из них выезжали, а через какое-то время возвращались и вновь подкатывали длинные, как кашалоты, цистерны ТЗ — «КрАЗы» — топливозаправщики.

— Слушай… — сказал Боцман.

Пастух встретился с ним глазами и кивнул.

— Рискнем. Но попозже, когда малость стемнеет. Меня сейчас другое волнует… Гляди-ка, Митрий, у «Русланов» рыла и хвосты в чехлах, на двигателях заглушки, рули застопорены струбцинами. Они как минимум недели две не поднимались. И уж сегодня точно не полетят.

— И как тогда все это понимать?

— Ждать надо, — сказал Пастух. — Посмотрим… Очередной заправщик неспешно подъехал к воротам аэродрома.

Пока они отворялись, Пастух внимательно наблюдал процедуру проверки и досмотра, а также тщательно рассмотрел машину — цистерну, раму, под рамой — бак с соляркой.

— А что? — проговорил он. — Может, и получится… Начинало смеркаться. Но они все не трогались с места, ждали. Когда там еще выдастся время поесть — не знал никто. И они, не спеша, как следует, подзаправились перед дальней дорожкой. Вдруг Боцман тряхнул Пастуха за плечо и ткнул пальцем куда-то вдаль.