Гончие псы

– Сесилии Линде была убита из-за похоти?

– Думаю, да, хотя мы и не нашли следов сексуального насилия.

– Что ты понимаешь под разборками? Что это значит?

– Чаще всего это происходит в экстремистских организациях. В радикальных религиозных или политических группах, в мото-бандах, в преступных группировках.

– А фанатизм?

– Мы еще называем эти случаи убийствами чести. Когда честь и стыд – главные мотивы.

Лине обхватила руками теплую чашку. Казалось, она задумалась – какой мотив лучше всего подходит убийству Юнаса Равнеберга. Вистинга интересовало то, что он мог бы увидеть в себе – ревность, месть, похоть; к счастью, нужны были другие факторы, чтобы превратить их в желание убить другого человека. Убийцы, которых он встречал, были довольно равнодушными и эгоцентричными и зачастую лишенные способности сопереживать. Как Рудольф Хаглунн.

– Это семь, – сказала Лине. – А восьмой мотив?

– Наверное, самый сложный, – ответил Вистинг. – Когда убийство совершают, чтобы скрыть другое преступление.

Он увидел, как дочь задумалась. Вообще-то он не сказал ей ничего нового, но понял, что навел ее на мысль.

Потом она отвлеклась:

– Как у тебя сегодня прошло? Что Хаглунн хотел тебе сказать?

Вистинг помедлил, прежде чем пересказать версию Хаглунна, но не стал говорить, что уже знает имя. Он сообщил, какие вопросы задали ему на допросе в спецотделе и что он ушел с допроса.

– Разумно ли это было? – спросила Лине.

– Наверное, не очень, – признался он и подошел к холодильнику. Там почти ничего не было. Вистинг взял масло, сыр и банку варенья, нашел упаковку хлебцев.

– Что ты, кстати, собралась делать в Швеции? – спросил он и поставил еду на стол.

– Собралась оказать тебе услугу, – ответила Лине, посмотрев на часы.

– Какую услугу?

– Заберу для тебя конверт.

Вистинг мазал хлебец маслом и, повернувшись к дочери, приподнял бровь, чтобы та продолжала.

– Я говорила с бывшей Юнаса Равнеберга. Она живет в Истаде. Равнеберг отправил ей бандероль с письмом, в котором было сказано, что содержимое должно быть передано тебе, если с ним что-нибудь случится.

Вистинг отложил нож и почувствовал, как наполняется удивлением. Он никогда не имел дел с Юнасом Равнебергом. Они никогда не встречались. Единственным связующим звеном между ними был Рудольф Хаглунн.

– Мне? – переспросил он.

Лине кивнула. Вистинг посмотрел на нее, удивленный и ошарашенный. Восхищенный тем, что она сумела это выяснить. Потом начал думать прагматически, как следователь.

– Нам нужно предупредить полицию Фредрикстада.

– Зачем?

– Конверт с неизвестным содержимым, который нужно передать мне, если с Равнебергом что-то случится? – сказал Вистинг. – Он наверняка имеет отношение к убийству. Они могут попросить местную полицию забрать конверт и посмотреть содержимое.

– Ты думаешь, так будет быстрее, чем если я поеду и заберу его?

Вистинг знал, насколько бюрократизированы международные уголовно-правовые процессы, и должен был признать, что дочь права.

– Я поеду туда вечером. На обратном пути заеду в полицию Фредрикстада и передам конверт.

Вистинг жевал хлебец и выразил согласие коротким кивком.

– Или тоже хочешь поехать? – спросила Лине. – На конверте твое имя.

Его грызло любопытство, но прагматичный полицейский снова победил.

– Мне нужно сделать еще пару дел, – сказал он и посмотрел на ящик, в котором лежала папка с записями о посещениях изолятора.

71

На съезде к аэропорту Торп Лине свернула с шоссе и заехала на заправку. Купила сосиску гриль и два новых дворника. Поев и поменяв дворники, она поехала в Хортен, чтобы сесть на паром, пересекающий Осло-фьорд.

Кое-где вдоль дороги еще горели фонари. Блестел в свете фар мокрый асфальт. За лесистой рощей слева от дороги был переделанный в тюрьму старый лагерь для интернированных и военнопленных. Однажды она была там, брала интервью у заключенного. На обочине стояло несколько машин, Лине видела яркий свет. Она сбавила скорость. Полицейская машина и фургон телеканала ТВ2. Перед камерой стоял полицейский в форме.

Они, должно быть, нашли мобильный Линнеи Каупанг, подумала Лине. Его, наверное, отследили в этих местах, и теперь полиция давала интервью местному телевидению в надежде получить информацию от тех, кто что-нибудь видел.

Лине подумала, не остановиться ли ей, но медленно проехала мимо. Было около девяти. У фургона телеканала на крыше была тарелка, так что сюжет, вероятно, попадет прямо в вечерний выпуск новостей.

Мортен П и Харальд Скуглунн уже написали о деле для газеты. Они по-прежнему следили за Рудольфом Хаглунном. Она подключилась к телефонной конференции и рассказала, что видела.

– У нас это тоже есть, – сообщили коллеги. – Но «Дагбладет» были первыми. Полиция подтвердила им находку после обеда.

– Что это значит?

– Что они нас обошли.

– Я имею в виду – для дела. Что означает то обстоятельство, что ее телефон был найден здесь?

– Полиция считает, что телефон выкинули из автомобиля; они видят в этом подтверждение того, что в отношении Линнеи Каупанг были совершены противоправные действия.

– А как с Хаглунном?

– По-прежнему сидит в «Золотом покое».

– Что он делает?