Гончаров приобретает популярность

– Ошибаетесь! – не подумав, ответила она, но, поняв циничность оговорки, тут же поправилась: – Как вы можете! Стыдно говорить так. Миряне, разуверившись в светской жизни, сами потянулись к нам, чтобы в стенах монастыря очиститься и приобщиться к Богу. Не успели мы дать объявление, как нашему иеромонаху Феодору и отцу Никодиму начали поступать бесчисленные звонки и даже телеграммы с просьбой принять их в монашеское братство.

– И сколько такой послушник должен заплатить, чтобы стать равноправным членом вашей монастырской общины? – всезнающе ухмыльнулся полковник.

– Не так много, как вы думаете, – оскорбленная в лучших чувствах, нахмурилась Лютова. – Всего-то сорок долларов.

– То есть тысячу рублей, или две с половиной пенсии, – въедливо уточнил Ефимов и, довольный собой, поднял указательный палец.

– Да, это так, – нервно заерзала Светлана Сергеевна, – но пенсионеров мы стараемся не брать.

– Матушка, ай-ай-ай! – веселился тесть. – Старичкам, значит, что к Господу тянутся, отказываете. Это уж совсем не по-божески и противоречит церковным догмам. Стало быть, и убогоньким вы не внемлете? Нехорошо.

– Поймите, пока идет становление и нам позарез нужны средства, мы вынуждены так поступать, но в дальнейшем, когда все наладится…

– А сколько составляет ежемесячный взнос ваших иноков? – продолжал полковник аудиторскую проверку финансовых дел монастыря.

– Иноки у нас не платят ничего, – гордо ответила Лютова, – а вот послушники пока, я подчеркиваю, пока обязаны ежемесячно, исходя из своих возможностей, вносить посильную лепту. Но уверяю вас, она необременительна и говорить о ней не стоит. Мне кажется, что обо мне вы узнали довольно и нам пора перейти к делу, ради которого я вас потревожила.

– Возможно, но в итоге я буду вынужден задать вам еще ряд вопросов относительно устройства, быта и устава вашего монастыря, церкви и школы рукопашного боя.

– О каком рукопашном бое вы говорите? – ужасно удивилась бизнесменша. – Я бы вообще не хотела возвращаться к этому вопросу.

– Я затрону его только в крайнем случае, если того потребует ваше дело.

– Хорошо, – собираясь с мыслями, согласилась она. – Как вам, наверное, известно, в Белом селе в двадцать втором году чекистами или работниками НКВД был зверски убит священник Крюков. Перед своей мученической смертью он успел спрятать серебряные и золотые оклады, снятые им с икон.

– Мне это известно, а вы откуда узнали?

– Смерть его внучки Марии Андреевны, а точнее будет сказать, ее убийство сразу навело на мысль, что дело тут нечистое, непроста ее пытали. А тут еще разговоры и прозрачные намеки ее односельчан. Вскоре после этого церковь была ограблена. Я пришла туда рано утром и сразу же заметила выставленное в ризнице окошко и спортивную сумку со слесарным инструментом. Это меня удивило и показалось странным, потому как из недавно приобретенных икон ни одна не пропала, равно как оказались нетронутыми все сколько-нибудь ценные культовые аксессуары и принадлежности. То есть все то, что находилось на алтаре и в иконостасе. Тогда я, сама не знаю почему, заглянула в подвал, и на меня вывалились какие-то доски. Это мне показалось и вовсе странным. Отодвинув их, я спустилась вниз и сразу все поняла. В кирпичном полу подвала зияла черная дыра, проделана она было совсем недавно, потому что в воздухе еще ощущалась пыль. Замирая от страха, я спустилась в этот лаз и, освещая себе путь обжигающими пальцы спичками, пошла по нему ни жива ни мертва. Довольно скоро узкий этот проход привел меня в пещеру, и там мне с первого взгляда стало понятно, где несчастный священник укрыл ценности. Негодяи и подонки, они варварски вскрыли хранилище и похитили реликвии прямо у меня из-под носа. Мерзавцы! Я бы их расстреляла на месте без суда и следствия.

– Ну зачем вы так-то? – смущаясь от двусмысленности своего положения (чья сумка-то?) и протестуя против столь жестокого суждения, возразил я. – Не обязательно тот, кто ломал, тот и взял.

– Конечно, по-вашему, они разбили пол в подвале просто для того, чтобы полюбоваться подземным ходом. Не смешите. Вот так я воочию убедилась, что тайник действительно имел место. Нужно действовать быстро и оперативно, пока грабители еще не успели сплавить мой клад на сторону.

«Еще одна сучонка называет церковное добро своим!» – зло подумал я и спросил:

– А почему вы считаете, что клад принадлежит вам?

– А кому же еще? – искренне удивилась она. – Мы с мужем являемся собственниками и хранителями церкви, а значит, все то, что находится в ее лоне, принадлежит нам.

– Никогда бы не поверил, что церковь, пусть даже бездействующую, можно приобрести или приватизировать. Вы выкупили ее в нашей епархии или того больше – в синоде?

– Какая вам разница, где я оформила документы? Важно то, что они у меня на руках, да к тому же про нее вообще давно забыли. Но вы не волнуйтесь, все будет принадлежать нашему народу, все будет выставлено на музейных стендах…

– …города Вашингтона и Нью-Йорка! – удачно закончил ее мысль полковник.