Гончаров подозревается в убийстве

От испуга он дернулся и уронил почти готовый пирог с горячей картошкой себе на ногу. Видимо, ему было очень больно, потому что, пытаясь его отбросить, он отчаянно задергал конечностью и перевернул ведро с уже готовой продукцией.

- ... Мать твою душу... - выплеснул он на меня полный ушат матерного гнева.

- А вот это нехорошо.

Строго посмотрев ему в глаза, я удалился в душ. Смыв морскую соль и грех прелюбодеяния, я в наилучшем расположении вошел в дом. Как и вчера, здесь царила полная тишина. Должно быть, после моего ухода действия развивались по давно известному сценарию. Похоже, они неисправимы. А еще обещали отбивную с кровью, с горечью подумал я, заглядывая в комнаты.

Нет, слово они сдержали, мясо с кровью приготовили. В дальней, изолированной комнате на кровати брюхом вверх лежал Шмара. Солнечный луч, протиснувшись через пыльное стекло, бил ему точно в глаза, но, несмотря на это, зрачки его на свет не реагировали. Они были черны и открыты, потому что Валерий Павлович Климов был безнадежно мертв. Из его обнаженной смуглой груди торчала массивная рукоять самодельного ножа, и если судить по ней, то острие клинка сейчас упиралось в лопатку. Убили его не спеша, расчетливо и со знанием дела. Должно быть, он спал, потому как никаких следов сопротивления я не замечал. Скорее всего, убийца не просто ударил, он хладнокровно выбрал точку и нужный угол, потом наставил нож и, навалившись всем телом, вогнал его по самую рукоять. Что и говорить, мясник работал знающий. Мясник? Интересно. Выйдя во двор, я подошел к пирожнику:

- Тебя как зовут, земеля?

- Да пошел бы ты...

- Похоже, идти придется тебе, причем по этапу.

Я задумчиво смотрел на его сильные волосатые руки, прикидывая, мог ли он убить. Перехватив мой взгляд, он отряхнул и проверил ладони. Забеспокоившись, спросил:

- Чего ты такое несешь? Ты что на меня так смотришь?... Ну, Валентином меня зовут, что дальше?

- Скажи, Валентин, кем ты раньше работал?

- А тебе -то какое дело? Чокнулся, что ли? Ну, шофером работал, потом механиком, и что из этого?

- Ты зачем Валеру грохнул?

- Тю-ю-ю, обалдел, что ли? Никак, молочка из-под бешеной коровки перебрал? Или головку с непривычки напекло?

- Пойдем со мной. - Болевым приемом я решительно взял его за руку и, подведя к открытой двери страшной комнаты, предупредил: - Внутрь не заходи.

- Ой, мамочка, да кто ж его угробил? Мамочка родненькая, та шо ж делать-то?

Мужик то ли притворялся, то ли действительно готовился грохнуться в обморок, не знаю, но на всякий случай я вывел его на улицу и налил полстакана водки.

- Так я ж не пью. - Слабо сопротивляясь, он выпил зелье и сполз на ступеньку. - Кто ж его так, а? Может, ты сам? А что, пришел, зарезал и ко мне. Небось хочешь все на меня списать, рожа уркаганская? Не выйдет!

- Не говори глупости, ты же видел, что кровь на груди уже запеклась, значит, убили его самое позднее полчаса назад, а то и раньше.

- Верно, но кто же тогда?

- А вот это ты мне и расскажи. Кто к нему приходил, кто уходил, с кем он ругался, в общем, расскажи все.

- В том-то и дело, что никто не приходил и никто не уходил, я с утра у плиты, мне же все видно; кроме моей Людки, никто не заявлялся. А она к ним вообще не заходит. Выходит... выходит, что... его убила Федоровна, так? А больше некому.

- Спокойно. Расскажи, что они сегодня делали после того, как я ушел?

- Что делали? Да то же, что и всегда. Сначала напились, а потом ругаться начали нецензурно, то есть матом.

- Долго ругались?

- Нет, не очень, минут двадцать. Ну а потом подрались и угомонились. Минут через десять Федоровна залезла на чердак и все вообще стихло.

- Когда это было?

- Часа два назад. Да что тут думать, это она его замочила, козе понятно.

- Козе и тебе это может быть и понятно, а вот мне нет. Скажи-ка, может ли женщина весом в сорок килограммов и с воробьиной силенкой завалить стокилограммового мужика?

- Так он, наверное, спал.

- Но ты же сам говоришь, что видел, как она поднялась на чердак.

- Так что из того, она могла спуститься и залезть в дом через окно. Да что мы гадаем, давай разбудим ее и спросим, от неожиданности она сразу расколется.

- Нет, не надо, пусть спит.

- Почему это?

- Потому. Ладно, иди зови милицию.

- А почему сразу я, у меня пирожки сгорят. Иди и зови.

- Изволь, только я подумал, что лучше это сделать тебе, и знаешь почему?

- Почему?

- В момент убийства в доме было трое. Убитый, его жена и ты. Как думаешь, кого заподозрят в первую очередь? Правильно, в первую очередь заподозрят тебя, но ты выиграешь несколько баллов, если первый заявишь об убийстве.

- Логично, будь по-твоему, я побежал, присмотри за пирожками, а то собаки сожрут.