Гончаров и новогоднее приключение

- Ты дурак или притворяешься? Говорю же тебе, они могли идти на поводке. Что тогда? Нас вычислят за шесть секунд.

- Ну и нечего было в таком случае их сюда тащить. Сам виноват, а других нагружаешь.

- Смотрю я на тебя, Фархадик, - весело и ласково вдруг заговорил Евгеша, - и кажется мне - больно башковитый ты стал, и умнеешь прямо не по дням, а по часам. Может, ты сам хочешь до весны в том овраге отдохнуть? Проблем нет, этот курорт тебе Данила организует в один момент. Хочешь? Я тебя спрашиваю, хочешь? Козел! - завизжал истерично Евгеша, беря на блатной испуг. - Отвечай! Хочешь?! Мочи его, Данила. Из-за этого самаркандского козла мы все сгорим. Мочи, Данила!!!

- Не надо, мужики, - жалостливо захныкал приговоренный к смерти, - вы что, я пошутил. Ты меня не так понял, Евгеша...

- Кто? Что ты сказал?

- Прости, Евгений Владимирович.

Комически-уголовная драма надо мной, так и не дойдя до своей кульминационной развязки, похоже, утухла. Опущенный Фара раболепно и заискивающе спросил, что же делать с плененным моим товарищем.

- Который час?

- Почти восемь.

- Мочить их все равно рановато, люди кругом. Забрось его вниз, я пока подумаю.

Один из щитов потолка на секунду приоткрылся, и в освещенный квадрат на бетонный пол свалилось стонущее тело Ухова. Опять мой товарищ расплачивался своей шкурой за мою глупость и авантюризм. Удивительно невезучий вы тип, господин Гончаров. Да еще каштаны из огня норовите таскать чужими руками. Попомните, до добра это не доведет.

С этими совестливо-покаянными мыслями я подполз поближе к разбитой птице и, вытащив грязный кляп, прошептал ей прямо в ухо:

- Что, Ухов, не помираешь?

- Все нормально, Иваныч, только вот жалко - ляжку мне прострелили. Перетяни чем-нибудь, а то кровь до сих пор уходит. Кажется, опять мы с тобой влипли в историю.

- Ничего, Макс, прорвемся, - оптимистично пообещал я, расстегивая ему штаны.

- Погоди, я сам, только развяжи мне руки.

Левое бедро было прострелено в верхней его части, но кость не задета, и потому дальнейшее уже не казалось мне таким мрачно-безнадежным. Остановив кровь, я плотно перебинтовал волосатую его конечность и авторитетно заверил, что чечетку или яблочко он сможет плясать уже завтра.

- Оно возможно, - согласился Макс. - Только было бы оно, это самое завтра.

- И не сомневайся, дорогой, не слушай ты их, понт наводят, на испуг берут. Бздиловато-блатная публика. Мы и не с такими разбирались.

- Так-то оно так, Иваныч, я с тобой согласен, только вот дело, которым они занимаются, не оставляет им иного пути, как отправить нас в расход.

- Что ты такое говоришь? Сопливая публика, дешевые наперсточники, и говорить-то о них противно.

- Нет, Иваныч, тут ты маленько ошибаешься. Знаешь, что было у него в том тюке, что он грузил в багажник? Ни много ни мало, а партия "калашей" и к ним куча рожков и патронов. И я это видел своими глазами. Старков привез их на продажу, и потому у них нет иного выхода, как отправить нас к прабабушкам. В такую-то историю мы с тобой вляпались.

- Ничего, безвыходных ситуаций не бывает, - бодро заверил я друга, мало, впрочем, веруя, что на этот раз нам удастся выкрутиться. - А вообще, как все получилось? Я ничего не успел сообразить, как меня полностью вырубили.

- А тут и соображать нечего, ждали нас. Ждали и приготовились к достойному приему. Действовали они одновременно. Когда тот хрен подошел к твоей машине, я все видел, но помочь тебе уже ничем не мог, потому что на меня самого накинулось несколько человек. Откуда они взялись - не знаю до сих пор. Все было бы нормально, не потеряй я сознания. Меня подстрелили, когда я бежал по крышам гаражей в сторону дороги за подмогой. Я прекрасно понимал, что один с пятью вооруженными шакалами не справлюсь, оттого и решил на время тебя оставить, да только не получилось. Короче, навернулся я с верхотуры головкой вперед. Ну а когда очнулся, то оставалось только плакать. Ладно, о чем теперь говорить. Да и время для анализа мы выбрали неподходящее. У тебя какие-то соображения есть?

- Нет, единственное я знаю точно: чем позже они приступят к выполнению своего гнусного замысла, а именно - нашего умерщвления, тем больше у нас шансов выжить. А следовательно, нам нужно затягивать и затягивать эту неприятную для нас процедуру.

- Тяни не тяни, а конец один - перо в бок или пуля в затылок.

- Макс, я тебя не узнаю. Откуда такой компрессионный пессимизм?

- В общем-то, если говорить честно, мы стареем, Иваныч. И все же давай подумаем, можно ли нам отсюда выбраться.

На этом наш таинственный, ничего не разрешивший разговор окончился. Тишина и полная прострация. Макс сопел, а я думал. Думал о том, что пути Господни неисповедимы. Загремевший над нашими головами стальной лист дал понять, что лирическое время кончилось и пора спускаться на бренную землю.

- Эй, вы, вылезайте, сыщики недоделанные, - распорядился голос посрамленного Фары. - Да смотрите у меня, без глупостей - замочу без всякого этикета.