Голый завтрак

— Нет, я сама.

— А, ерунда, она не грязная.

— Нет, грязная. Идем, Джонни, мальчик мой.

Она ведет его в ванную. «Ну, садись». — Он опускается на колени и наклоняется вперед, уткнувшись подбородком в коврик у ванны. «Аллах», — произносит он. Он оборачивается и ухмыляется. Она моет ему жопу горячей водой с мылом, засовывая палец в задний проход.

— Не больно?

— Неееееееет.

— Идем, малыш.

В спальню она входит первой. Он ложится на спину и забрасывает ноги себе за голову, скрестив руки под коленями. Опустившись на колени, она ласкает тыльную часть его бедер и яйца, а пальцы ее перебегают вниз, к извечному разделению. Она раздвигает его ягодицы, наклоняется и начинает лизать задний проход, медленно двигая головой по кругу. Раздвигая бока заднего прохода, она лижет все глубже и глубже. Он закрывает глаза и извивается. Она лижет извечное разделение. Тугие яички... На кончике его обрезанного члена появляется гигантский бриллиант. Ее рот смыкается над залупой. Она сосет ритмично, вверх-вниз, делая паузу наверху и двигая головой по кругу. Ее рука нежно играет его яичками, скользя вниз, а средний палец — ему в жопу. Когда она сосет, двигаясь вниз, к основанию члена, она насмешливо щекочет его простату. Он ухмыляется и пердит. Она уже сосет его член в неистовстве. Его тело начинает сокращаться, подтягиваясь к подбородку. Сокращения с каждым разом длятся все дольше. «И-и-и-и-и!» — визжит паренек, каждая мышца напряжена, все его тело деформируется, чтобы освободиться через член. Она пьет его сперму, которая мощными горячими струями наполняет ей рот. Его ноги вновь шлепаются на кровать. Он потягивается и зевает.

Мэри пристегивает себе резиновый пенис.

— Безотказный Мужик III из Йокогамы, — говорит она, лаская стержень. Через всю комнату струей бьет молоко.

— Смотри, чтоб молоко было пастеризованным. Не вздумай наградить меня какой-нибудь жуткой коровьей болезнью, вроде сибирской язвы, сапа или афтоза...

— В Чикаго я была лесбиянкой-трансвеститом и подрабатывала дезинсектором. Заигрывала с хорошенькими мальчиками — страшно нравилось, когда меня избивали как мужчину. Потом хватаю я одного из этих малышей и ломаю его с помощью сверхзвукового дзюдо, которому научилась у старого дзэн-буддийского монаха-лесбиянки. Я его связываю, бритвой сдираю с него одежду и ебу «Безотказным Мужиком I». Он так расслабился, что я его даже не кастрировала, — сказать по правде, я кончила в него своим клопомором.

— А что стало с «Безотказным Мужиком I»?

— Его разорвала пополам одна дюжая лесбиянка. Вот это было влагалище — смертельная хватка! Она могла вдолбить туда свинцовую трубу. Это была одна из ее салонных шалостей.

— А «Безотказный Мужик II»?

— В клочья изжеван подыхающей от голода кандиру в верховьях Бабуиновой Задницы. И нечего на этот раз вопить: «И-и-и-и-и!»

— Почему? Это же просто умора.

— Как можно сравнивать всех этих тупиц с твоей мадам, мальчуган ты мой босоногий!

Закинув руки за голову, он разглядывает потолок.

— Так что же мне делать? Срать, когда во мне эта штуковина, я не могу. Интересно, можно ли одновременно кончать и смеяться? Помню, во время войны в каирском Жокей-клубе мы с моим коллегой по заднице Лу, оба джентльмены согласно постановлению Конгресса... больше никто бы нам с ним такого не устроил... так вот, мы принялись так неудержимо хохотать, что обоссались с ног до головы, а официант и говорит: «Вон отсюда, гнусные анашисты!» То есть если я сумел высмеять из себя всю мочу, почему бы мне не высмеять и сперму? Так что скажи мне что-нибудь очень смешное, когда я буду кончать. Этот момент ты распознаешь заранее — возникнет дрожь в простате...

Она ставит пластинку — кокаиново-металлический би-боп. Смазав штуковину, она забрасывает ему ноги за голову и серией штопорообразных движений своих жидких бедер вводит штуковину ему в жопу. Медленными кругами она входит внутрь, вращаясь вокруг оси стержня. Жесткими сосками она трется о его грудь. Она целует его в шею, подбородок и глаза. Он проводит руками по ее спине вниз, к ягодицам, проталкивая ее себе в жопу. Она вращается быстрее, быстрее. Его тело подергивается и корчится в судорогах. «Быстрее, прошу тебя, — говорит она. — Молоко стынет». Он не слышит. Она прижимается губами к его губам. Их лица сливаются. Его сперма наносит легкие горячие удары по ее груди.

В дверях стоит Марк. На нем черный свитер с высоким воротом. Холодное красивое лицо самовлюбленного человека. Зеленые глаза и черные волосы. Он смотрит на Джонни с легкой усмешкой, склонив голову набок, руки на карманах куртки — грациозный хулиганский балет. Он делает резкое движение головой, и Джонни впереди него входит в спальню. За ними — Мэри.

— Ну что ж, мальчики, — говорит она, нагишом садясь на кровать с розовым шелковым балдахином. — Начнем!