Голый на маскараде

В этом повезло – в 08. 27 он услышал, что в дверь кабинета кто-то постучал, крикнул: «Войдите!» и через секунду увидел Леонида Волохова.

– Сними меня отсюда! – страдальчески попросил Куравель и Леня засмеялся.

– Ну что ты рыгошеь, как идиот?! – жалостливо застонал Каравель. Подыми меня с толчка.

В голосе шефа было столько боли, что Леня тут же подхватил его подмышки, мягко приподнял и выволок в кабинет к столу, о который Куравель оперся, передохнул и сказал уныло.

– В такой позе ещё терпимо. Но теперь ни сесть, ни встать целую неделю, а то и две.

– Врача вызвать?

– Не надо. Ничем тут не поможешь.

Стукнули двери и появившийся Фраков тут же оценил обстановку.

– Опять пробило, Степан Степанович?!

В ответ прозвучал лишь стон страдальца.

– Домой отвезти?

– Какой домой! Столько дел, такой момент решающий! – заголосил Куравель. – Министерство здравохранения нас торопит! Список рекомендованных нами препаратов утверждать надо!

– Договорились собраться в следующий понедельник. – напомнил Фраков.

– Да нет! К пятнице все должно быть готово. – ответил Куравель и, перебирая ладонями по столу, кое как добрался до своего патентованного сейфа, открыл его и едва не упал внутрь. Через минуту он достал папки с документами, перевел дух и заговорил с допустимой деловитостью.

– Придется вам, ребятки, этим заняться. Ты, Илья, отвезешь дела в Министерство, а ты, Леня, кати к академику Плаховой Ларисе Михайловне, в Институт на Сретенке. Знаешь?

– Помню. После того я сьезжу в Болшево? Они там не платят нам по договору за вакумные насосы.

– Сьезди, скажи, что не будут платить, мы на них в суд подадим. – он повернулся к Фракову. – А ты, Илья, сьезди потом... Стоп! Забыл из-за прострела проклятого! В пять часов общий сбор фирмы! Явка обязательна всем! У нас будут значительные перемены... Всем явиться, если даже я вовсе загнусь, все одно проведем собрание.

– В пять? – спросил Фраков.

– Тебе быть персонально. На полчаса раньше.

Вместе с Фраковым Леня покинул кабинет и уже на дворе спросил.

– Что ещё за сбор трубит шеф в пять часов? Не знаешь?

– Знаю, – неуверенно ответил Илья. – Но по некоторым соображениям тебе пока не скажу. По кофеечку дерганем? «Капучино» с пенкой?

Кафе было за углом, народу по раннему часу почти не оказалось, они взяли по чашке кофе и встали к высокому столу. Фраков спросил лукаво.

– А хочешь секрет открою, на какую тему будет в пять часов собрание?

– Нет. Раз шеф держит секрет, то пусть так и будет. А можно вот я тебя спрошу, почему ты с твоим опытом, знаниями – в нашей контрое оказался?

Фраков засмеялся, неумелоя скрывая неловкость.

– Ленька! Будь со мной откровенен. Ты хочешь спросить: «Почему ты Фраков-банкрот – обанкротился?»

– Как ты обанкротился, Илья?

– Как все честные люди, Ленечка. Российский бизнес не для нас с тобой!

– Но здесь же не по тебе место, не по твоему масштабу, не по твоей силе. – сердился Леня на непонимание обычно очень смекалистого Фракова.

Тот посмотрел внимательно, с легкой улыбкой, потом сказал задумчиво.

– Касательно силы, так скажу. Считать, что этот мир делают люди динамичные, сильные, уверенные. Это не так. Сильные – только разрушает мир. Куда больше проку от тех, кто по лени своей – не торопится, созерцает, или просто на диване лежит. Прогресс творят ленивые и слабые, Леня. Вроде нас с тобой. И наш шеф Степ-Степ это понимает.

– Да? – из всей философии Фракова Леня уловил только смысл последней фразы.

– Да. И потому сегодня в пять часов всей нашей конторе будет представлена на рассмотрение кандидатура нового вице-президента!

Это было сильной новостью и Леня спросил удивленно.

– Чья кандидатура?

– Моя.

– Вот черт! – искренне обрадовался Леня. – А зачем ещё на обсуждение конторы это дело ставится? Степ-Степ же хозяин?!?

– Ох, старина, ты своего шефа так и не изучил! Он же играет в патриархальное начало истинного рассейского быта! Он желает посмотреть, как меня, новичка, банкрота Фракова – его «семья» примет! Можно ли будет надеяться, что не возникнет конфликтов?! А вдруг предложат другую кандидатуру? Вдруг я всем поперек горла?

– Другую кандидатуру, конечно предложат. – поразмышляев согласился Леня – . Мартынов давно стонет, что его в черном теле держат.

– Знаю. – спокойно ответил Фраков. – Но он неудачник. Я – активный, боевой банкрот-неудачник, значит с опытом. А он неудачник по рождению, а потому безнадежен. Ты знаешь, лучше не приходи к пяти часам на это собрание.

– Почему?

– Да ещё начнешь за меня выступать, поддерживать, нехорошо это получится. Все знают, что мы с тобой уже друзья. Не надо. Завалит меня эта «семья» так завалит.

Леня аккуратно схлебнул с поверхности кофе пенку и сказал серьезно.

– Илья, я не за тебя буду выступать.

– Против?! – обрадовался Фраков. – Тогда приходи! Поборемся!

– Нет. Я за себя буду выступать. Я соверешенно не желаю, чтоб надо мной сидел начальником сквалыжник Мартынов. Я на него в своем кабинете достаточно нагляделся – хватит. Я не удивлюсь, если он на нас на всех по ночам досье пишет! Ты вот скажи, кого ты определяешь просто «плохим человеком»?

Фраков глянул недоумевая, ответил нерешительно.