Голый конунг. Норманнизм как диагноз

К проклятию Клейна антинорманнизма как «сугубой специфики России» надлежит добавить, что свой антинорманнизм уже сформировался в ирландской историографии, которая, к счастью для себя, вышла из плена норманнистского тезиса, что первые города в Ирландии были основаны викингами. Об этом пишет Л.П. Грот и приводит слова ирландского историка Ф. Бирна, сказанные в 2005 г.: «Часто вызывает удивление, что «варвары»-викинги смогли принести «городскую цивилизацию» в Ирландию… Даны, которые заселили большую часть северной и восточной Англии, не строили городов, хотя они оккупировали Йорк и приложили немало усилий для захвата Лондона – два главных города в римских провинциях Британии, которые продолжали существовать и в англо-саксонский период. На Фарерских островах, Шетландских островах, на Оркнейских островах, в Сатерленде, на Гебридах и даже в Исландии, где они заселили пустынные местности или захватили заселенные местным населением территории, города не появились»[263].

А вот на Руси города появились сразу же по приходе варягов. Причем города эти варяги строили со знанием дела, вызревавшим в народах веками и по крупицам, что также увязывает их с Южной Балтикой, где существовала, в отличие от других земель балтийского Поморья, высокоразвитая городская традиция, которая затем, лишь с переселенцами-славянами, перейдет на Скандинавский полуостров, жители которого до XIII в. городов не знали вовсе[264] (однако в нашей археологии явственны два процесса: с одной стороны, удревнять время проникновения скандинавов на территорию Восточной Европы, с другой, «омолаживать» время основания древнерусских городов. Так, у летописного Белоозера-Белозерска прямо у нас на глазах отняли целый век, и он отмечал в 2012 г., согласно указу президента Д.А. Медведева, не 1150 лет, а 1050. Принятие подобных решений, касающихся наших древностей, т. е. достояния и наследия всего российского общества, по рекомендации одних только археологов, заключения которых весьма зыбки и проблематичны, без учета мнения историков – глубоко принципиальная ошибка. Сродни той, когда по одной довольно странной монете, обстоятельства «обретения» которой сразу же обросли анекдотами, Казань резко «постарела» и с помпой отмечала в 2005 г. якобы свое 1000-летие. Как-то весьма выборочно датируют археологи славянские и неславянские памятники, давно действуя в отношении первых в лучших традициях «скептической школы». К тому же принятие таких решений свидетельствует о том, что норманнисты, обращал я внимание в 2012 г. по случаю празднования 1150-летия зарождения российской государственности в их подаче, стремятся узаконить свой взгляд на русскую историю на высшем уровне, хотя властные структуры могут и не догадываться об отведенной им роли в борьбе с антинорманнизмом[265]).

Опрометчиво Клейн утверждает, что полное молчание источников, и прежде всего хрониста Гельмольда (XII в.), «близких к западным славянам, насчет варягов как вагров, об их идентичности с Русью антинорманисты, начитанные в Фомине, не могут ответить ничего». Ибо и Фомин, и «начитанные в Фомине», т. е. историки, работающие со всеми абсолютно видами источников, из которых главными они считают, разумеется, письменные, а ими варяго-русская проблема, если смотреть на них без предвзятости, обеспечена вполне, могут ответить на вопросы, которые зададут и Клейн, и «начитанные в Клейне», т. е. археологи, которые работают, за редчайшим исключением, только со своим постоянно увеличивающимся материалом (чему они придают огромное значение и свысока взирают на историков, которым отводят роль лишь подсобников-отделочников возведенного на песке некоторыми «археомастерами» здания Руси Норманнской), в основном связывая этот материал – абсолютно безосновательно – со скандинавами и выдавая последних, вопреки показаниям памятников, за летописных варягов.

Более того, исторические свидетельства таким «архео-мастерам» даже совсем не нужны. Как, например, подчеркнула в 2009 г. В.В. Мурашева (она же то Мурашова, то Мурашёва) в статье, направленной против представителя «вне-или околонаучного круга» Фомина (путаясь при этом в элементарных исторических, историографических и археологических темах, например, категорично увязывая ланцетовидные формы наконечников стрел Восточной Европы со скандинавами[266]), и в которой она снисходительно объясняла – «не археологам (которым и так ясна суть дела), а историкам» – как следует понимать варяго-русский вопрос, «если отвлечься от свидетельств письменных источников и идеологической нагрузки и рассмотреть лишь мир вещественных источников, то получим картину, лишенную тенденциозности».