Голые циники

— Нет, вам не показалось. Я сказал «ХУЯЧЕЧНАЯ»! — Заорав, он выдернул телефон с корнем из розетки. Посмотрел на вернувшуюся и напуганную секретаршу, на какую-то девушку рядом с ней. Посмотрел и передумал его разбивать. Поставил на стол.

— Ты где, блядь моя, ходишь?

— Я это, — начала оправдываться Тамара, куда-то показывая.

— Только не говори мне, что опять проверялась на беременность. На канале смеются уже, никогда в туалете не было столько тестов с периодичностью в месяц. Сотрудницы уже молятся, чтобы ты забеременела, наконец. Ты хоть сексом-то занимаешься? Без этого не забеременеешь, Том. Ты психопатка просто.

Тут Фрайфман не выдержал. Быстро прошел к столу и схватил телефон.

— Извините, ничего личного, — обратился к стоящим в дверях девушкам. Размахнулся и запустил телефон в стену.

Потом сел на диван.

— Так, Том, быстро закажи телефон у завхоза. Вы кто? — обратился он к девушке.

— Я Варвара. Вам по поводу меня должен был Константин Эрнестович сказать.

— И что сказал?

— А я-то откуда знаю. Про фильм «Зверье».

В этот момент секретарша Тамара положила кошелек и карточку заполнения для посетителей на стол. Из кошелька выпал тест на беременность.

Фрайфман посмотрел на тест, потом на Тамару. Покачал головой.

— Началось, — потом перевел взгляд на Варвару, — ты-то хоть не беременная?

— С утра еще не была, но если это непременное условие для приема к вам на работу…

— Слышь, вот только не пизди тут… Острячка. Иди в кабинет. Чаю тебе или кофе сейчас эта беременная принесет, — Фрайфман посмотрел укоризненно, — или теперь все должно поменяться: я должен чай для вас сделать, не подвергать вас стрессу… Ладно, — он посмотрел на Варвару, — заходи, че встала?!

Варвара зашла в кабинет. Фрайфман достал носовой платок и протянул Тамаре.

— Парень-то есть или нагуляла?

— Есть, хороший. Спортсмен. Я вас познакомлю, — переполошилась Тома.

— На хер! На хер!!! Еще мне этого не хватает.

Он достал портмоне, вынул 400 долларов.

— На, сто долларов пропьете, радость-то ведь какая, — иронично сказал. — На остальные деньги купишь всяких там витаминов-шмитаминов, словом, че тебе понадобится в уходе за ребенком.

— Вы же не выгоняете меня? — заплакала Тома.

— Телефон установи, срочно.

Фрайфман встал, Тома заулыбалась и протянула ему в соплях и слезах платок.

— Нет уж, красавица, себе оставь. Хоть какое-то приданое у тебя будет.

Улыбнулся и вошел в свой кабинет.

* * *

Через час совершенно раздолбанный самолет доставил съемочную группу Ричарда в Камбоджу.

— Это что такое, блядь?! — начал Горров, когда вошел в номер отеля. — Сука, я здесь спать не буду, с такими дверями если не камбоджийцы выебут, то какие-нибудь насекомые.

— Насекомые тебя постоянно ебут, ты просто этого не чувствуешь: мухи, комары, всякая гниль маленькая невидимая. Ты, наверно, имел в виду млекопитающих.

— Рич, мне по хую уже, кто попытается меня выебать — мне просто это в принципе не нравится. Я, блядь, здесь не останусь.

— Ничего, дверь подопрешь стулом.

— Где ты здесь стул видишь?! — Горров провел пальцем по стене. — Я уверен, что здесь какие-нибудь болезни, блядь, как в самых сраных подземных переходах с зассанными бомжовками.

— Ты же всегда любил зассанных бомжовок?! — Ричард увидел разгневанное лицо Горрова. — Ладно, что ты предлагаешь?

Через стенку кто-то кричал от оргазма. Задумавшись, Горров сел в ободранное кресло, потом нервно вскочил. Посмотрел на его грязную обшивку.

— Сука, не удивлюсь, если под матрасом, как в «Четырех комнатах», валяется дохлая шлюха.

— Так что ты предлагаешь, все-таки?!

— Сесть в ебаный «тук-тук» и валить подальше, в цивилизацию.

— Это нереально. У нас здесь съемки завтра назначены.

— А ты что предлагаешь?!

— Подожди меня здесь, я скоро, — Ричард вышел из отеля, по четыре доллара за сутки, и улыбнулся.

Оставшись один, Горров осторожно заглянул под матрас, взял бутылку водки и залез в кресло с ногами. За стенкой продолжительно закричали два голоса, и все затихло. Горров поднял бутылку и, прокричав: «Браво, бис!» — сделал пару глотков.

Вскоре дверь отворилась. Ричард стоял с тремя хохочущими маленькими «морковками», именно так называют девушек стран Азии без определенного возраста. Им могло быть и по 16, и по 36.

Недовольный Горров посмотрел, сплюнул и сделал еще пару глотков. Потом вытер губы и осуждающе посмотрел на Рича.

— Ебать! Рич! Ну, ты в своем уме?!

— Нет, не ебать. Я их купил, чтоб они уборку нам тут произвели.

— Ты думаешь, они это умеют? Они тебе что, саратовские матери-одиночки?! Они, кроме хуя и палочек в руках, никогда ничего не держали.

Рич спокойно посадил девушек на кровать. Те начали раздеваться.

— Нет, — замахал руками Горров, — я этого не вынесу больше.

— Дущь! — неожиданней, чем Шариков в «Собачьем сердце», вякнула одна из камбоджиек.

— Что? — спросил охреневший Рич.

— Дущь! — пискнула вторая и показала рукой на ванную комнату.

— Они тебя в душ зовут, беги, прими с ними джакузи. Только хлорки побольше и внутрь, — улыбнулся Горров.

— Нет, ноу, — замахал руками Рич. «Морковки» переглянулись — подумали, что попали к извращенцам.