Голые чувства

Данилу было невыносимо смотреть на страдания Белоснежки. Ее боль — его боль. Он с готовностью подставил бы свою руку, лишь бы Слада оказалась невредимой.

Аккуратно завязал бинт, присел на диван и посмотрел ей в глаза:

— Прости меня, малышка!

— Да ничего, ты же не специально.

— Я не за собственную криворукость сейчас извиняюсь! — ответил он с чувством.

— Ты о чем? — округлила глаза она.

— За всё прости! За то, что телефон у тебя забрал, за таблетки эти дурацкие. За то, что я тебя тогда… в квартире этого твоего жениха-придурка… Может быть, если бы я тогда так грубо тебя не взял, сдержался, не понадобились бы никакие таблетки. И не сбежала бы ты.

Белоснежка онемела, захлопала пушистыми ресницами.

— Я знаю, после всего, что между нами было, тебе сложно со мной оставаться, но я прошу, не уходи от меня! — проговорил неожиданно даже для самого себя.

— Торжественно клянусь, что в лес я больше ни ногой, — попыталась пошутить Слада. Даже улыбнулась уголками губ.

Но Хватову оказалось не до шуток.

— Я серьезно. Не уходи! Я не могу представить жизнь, где нет тебя! Дай мне шанс, я так хочу, чтобы у нас с тобой сладилось, чтобы мы были дружной парой.

И вновь секунды вдруг стали вязкими, словно это и не секунды никакие, а минуты, часы, дни. Хватову показалось, что прошел год, прежде чем он дождался от Белоснежки ответа:

— Я не понимаю, зачем я тебе? Чем интересна?

От ее вопросов он чуть не задохнулся — столько возмущения и непонимания скопилось в груди.

— Как это чем интересна? В тебе есть всё! — развел он руками. — Ты трогательная, милая, честная, отважная, мне нравится, какими глазами ты смотришь на мир, в тебе сострадание есть. Ты красивая. Какая же ты красивая! Тебя трогать приятно, я дрожу, когда тебя касаюсь. Я тебя двадцать четыре часа в сутки видеть хочу.

Под конец речи Данила буквально трясло. Он вгляделся в ее лицо, стремясь найти там хоть толику ответного чувства, а натолкнулся на сплошное непонимание.

— Зачем ты мне всё это говоришь? Так говорят, когда любят, а ты же не…

— Я тебя люблю, Слада! — резко продолжил. — Я тебя с первого взгляда полюбил. Как увидел в фойе у лифта, так больше не смог выкинуть из головы. Ты и только ты! Я ухаживать хотел. Чтобы по нормальному, чтобы по-настоящему. А ты с этим ублюдком… Я никогда не собирался требовать с тебя никаких денег. Ты это предположила, а я решил: быстрый и легкий способ тебя получить. Не хватило благородства отказаться. Я не умею ухаживать, думал, вместе поживем, и все встанет на места, всё получится. Теперь вижу — не выходит так. Но я хочу всё наладить!

Его измученное волнениями сердце сжалось в болезненном ожидании, что она на это скажет. Время снова остановилось, а Милова всё молчала, уставившись на Данила круглыми, как блюдца, глазами.

— Сладочка, милая, ты мне веришь? — спросил он с болью в голосе.

— Верю, — вдруг шепнула она.

Данил приободрился и задал самый главный вопрос:

— А есть шанс, что ты меня когда-нибудь полюбишь?

— Есть! У тебя полно шансов! — ответила она без раздумий и придвинулась к нему, спрятала лицо у него на груди.

Он прижал ее к себе нежно, с трепетом. Поцеловал любимую макушку.

— Я о большем и не мечтаю, лишь о возможности, — зашептал ей на ухо.

Слада замерла в его руках на несколько бесконечно коротких минут. Хватов наслаждался объятием и не верил, что драгоценная девочка наконец-то в его руках.

— Отвези меня, пожалуйста, домой! — вдруг попросила она.

Глава 58. Домой

Домой собрались этим же вечером.

Хватов с помощью телохранителя загрузил вещи в джип.

Даже помог драгоценной девочке одеться, хоть она и противилась.

— Мне же не откусили руку, в самом-то деле! — твердила Милова.

Но Данил видел, как она морщилась. В итоге дал ей обезболивающее, чтобы стало легче. Смотреть на Белоснежку с забинтованной рукой было больно, по-настоящему больно. Он даже натянул на нее свою куртку, чтобы свободная верхняя одежда не травмировала место укуса.

Телохранители нашли ее сумку, документы — всё валялось на проклятой тропинке. Слада не успела далеко убежать от рокового места встречи с психом. А то, что сын Осипова — псих и социопат, Хватову было кристально ясно.

Пока ехали обратно в Краснодар, Данил продолжал задавать себе один и тот же вопрос: что, если бы он не услышал отголоски собачьего лая? Или не придал им значения? По всем показателям не должен был, ведь убийцу нашли, хоть и выяснилось, что это лжеубийца. Однако Хватов сразу забеспокоился, и не на шутку, лишь только услышал тот лай. К тому же вовремя пошел домой. Если бы не всё это, волкодав загрыз бы Сладу или нанес ей тяжелые увечья.

Как Хватов сообразил, что нужно спешить за ней? Ответ один — интуиция. Он стал чувствовать Сладу: ее настроение, ее волнение, в безопасности ли она.

— Можно я полежу на твоем плече? — вдруг спросила она, когда дорога стала более-менее ровной.

— Конечно, милая!

Данил подсел к ней, а она обняла его руку, положила голову на плечо и прикрыла глаза. Кажется, мгновенно заснула.