Голубые капитаны

Ан-2 лез в небо долго. У пилотов на старте заныли шеи, пока они дождались и увидели, как из открытой двери самолета выбросились два комочка. Один стремительно полетел вниз, второй отстал. Было заметно, что он раскинул в стороны руки и ноги, задерживая падение. Это, конечно, показывал искусство свободного полета инструктор. Донсков уже метров на, сто опередил его, и… два купола раскрылись одновременно, а над ними затрепыхались маленькие вытяжные парашютики. Но теперь инструктор настигал Донскова, и довольно быстро. Сказывалась разница в парашютах. Над инструктором раскрылся ПЛ, красный, с небольшим куполом, а Донсков снижался под обширным разноцветным грибом парашюта десантного.

Смотрели в небо не только летчики — на окраине аэродрома собралась толпа жителей городка, для них зрелище казалось необычно интересным, многие только в кино и по телевизору видели парашютные прыжки. Поодаль от толпы стояли две упряжки оленей.

Инструктор упал прямо в центр аэродрома, удержался на ногах и быстро подтянул за стропы гаснувший купол.

Плавно, по всем правилам — ноги в коленях сжаты, ступни слегка вытянуты вперед — коснулся жесткой земли Донсков.

— Ура-а! — закричала ранее не выделявшаяся среди одетых в одинаковые синие комбинезоны пилотов Наташа Луговая, и на старте над возбужденными людьми замелькали брошенные вверх шлемы и береты.

Почти всем вдруг захотелось попасть в первый заход. Инструктор, невысокий, пузатенький, очень добродушный на вид, скомандовал неожиданно низким густым басищем:

— Смирна-а! — и быстро навел порядок.

Галина Терентьевна Лехнова оказалась включенной в головную десятку, хотя настойчиво пыталась уступить свое место другим. С ней и случилась в воздухе первая непредвиденная «заварушка».

Под крыльями самолета зеленело летное поле, перечерченное на две половинки серой бетонкой. Прогудела сирена: «Приготовиться к прыжку!». Инструктор прошелся по кабине и, ободряюще хлопая каждого по плечу, прикрепил к тросу, натянутому под потолком, карабинчики фал принудительного раскрытия. Подошел к двери и распахнул ее, закрепив в таком положении специальными оттяжками.

Сирена взвыла вторично: «Прыжок!».

И сразу один за другим вывалились из самолета два парашютиста. Третьей в шеренге стояла Лехнова. Она шагнула и закупорила дверной проем.

— Пошел! — подтолкнул ее басом инструктор.

Растопыренные ноги и руки Лехновой будто приварились к металлу обода двери.

— Пошел! — закричал, теперь почему-то тонко, инструктор.

Батурин, пилотировавший самолет, сбросил газ. Замолк мотор, и в кабине стало тихо.

— Не пошел, а пошла! — огрызнулась Лехнова на инструктора. — Ишь раскричался! Я сама!

— Отставить! — подал голос Батурин. — Потеряли высоту и прошли точку сброса. Иду на второй круг.

— Прошу сесть на места! — скомандовал инструктор.

— Я постою, — выдавила Лехнова.

— На место, сказано вам!

Горбатилась от парашюта спина Лехновой, и никто не видел, как она плакала. Ветер размазывал слезы по белым щекам. Она очень хотела, но не находила сил оторвать руки от дюралевых округлых косяков. Смотрела вниз, в бездну, с ужасом.

Батурин связался по радио с Горюновым и рассказал о случившемся.

— Первый, разрешите отменить ей прыжок?

— Действуйте по обстановке.

— Галя! — крикнул Батурин. — Земля разрешила тебе остаться в самолете!

— Отвалите назад, вы мешаете работе. Ну, пожалуйста, отойдите от двери, — просил инструктор, вкладывая в голос и просьбу и приказ.

— Я прыгну!

— Что вы сказали? — аж подскочил на месте инструктор.

— Я прыгну! Только не трогайте меня. Не торопите. Я обязательно прыгну, прыгну.

— Молодец! Минуточку… Прыгайте!.. Ну же… Ну, пошла, ты…

— Стыдоба! — прошептала Лехнова и вдруг криком, со звенящей хрипотцой: — Выбросьте меня! Вытолкните! Выбросьте!

— Не положено! — Инструктор не знал, что делать. Растерянно топтался позади парашютистки, не решаясь толкнуть. Попробовал взять ее руку от косяка, но она показалась ему закаменелой.

— Антоша! — позвала Лехнова. — Антоша!

Богунец, стоящий в конце шеренги, отстегнул карабинчик фала от троса и пробрался к ней.

— Я здесь, Галина Терентьевна!

— Антоша, выкинь меня! Очень прошу! Назад не пойду!: Выкинь! Век буду тебе благодарна!

— Без церемоний?

— Все можно, Антошенька, все!

— Есть!

Богунец встал за Лехновой, резко ударил ее по напряженным рукам, и они будто сломались. Он прижал локти Лехновой к ее талии и, показалось всем, мягко тронул ниже пояса коленкой. Парашютистка вылетела из самолета.

— И я до дому! — Богунец прыгнул за ней.

На земле слышали, как двое, почти рядом раскачиваясь под сине-белыми полотнищами, горланили песню:

…Прилетишь — прибегу на свидание,

Как на первую встречу с тобой!

Когда они опустились, Богунец, помогая Лехновой собрать купол, вдруг замер, уставившись на нее.

— Галина Терентьевна!

— Что, Антоша?

— Вы помолодели лет на десять!

— Думаешь?

— Вижу. Честное слово, вижу! — воскликнул Богунец.

— Не знаю. Может быть. По правде, я чувствую, будто сбросила с плеч какую-то тяжесть. И знаешь, чего мне сейчас хочется, Антон?

— Плясать!