Голубой уголь

Подымаясь по лестнице, пленники ледяного ущелья легко могли стать жертвой неожиданной выходки «обитателя айсберга». Возможно, он прекратил свою вредительскую деятельность, но гарантировать это никто не мог. Поэтому все возможные меры предосторожности были приняты. Не последнее место в вооружении экспедиции, подымавшейся встречать солнце, занимали всевозможные осветительные принадлежности, с которыми солнечный свет пока еще не мог конкурировать. Внизу часовой— Деревяшкин — с винтовкой наготове стоял около самого сильного прожектора, который освещал верхние ступени висячей лестницы. Подымавшиеся тоже несли с собой фонари самой разнообразной конструкции. Круги и полосы света, чередующиеся с темными промежутками, извиваясь, липли к ледяной стене и медленно вползали наверх.

«Как змея!» — подумал Деревяшкин.

Действительно, вся эта процессия могла вызвать представление об огромной, светящейся блестящими поперечными полосами, змее.

Наверху фонари потушили. Молча ждали солнца.

На горизонте, над обледенелым морем все больше светлело. Казалось где-то внизу раздували гори. Расплавленным металлом брызнули вверх блестящие струи. Потом медленно выполз край солнечного диска.

— Ур-ра!.. Взошло!..

Не успели смолкнуть приветственные крики, как солнце, точно испугавшись, снова исчезло.

— Ну, теперь ежедневно будет выглядывать все смелее. А потом и вовсе на небе застрянет, — сказал Жуков.

Двигатель Комлинского неустанно гудел, подымая облачко снежной пыли; сам Комлинский тоже неустанно возился около своей машины, что-то подстраивая и переделывая. Механик был убежден, что добьется получения «голубого угля». И действительно, понемногу сила ветра около люка незаметно, но непрерывно нарастала. В один счастливый день Комлинский с торжеством сообщил, что за последние трое суток двигатель зарядил один аккумулятор. Ковров осторожно высказал сомнение в том, что это является результатом работы самой машины, а не мускульной силы Комлинского, добавленной к ее «пустопорожней работе». И действительно — не прошло и нескольких дней, как машина, словно утомившись, постепенно перестала давать даже то ничтожное количество полезной работы, какое она — по-видимому, случайно — давала в течение трех суток.

Это счастливое время послужило как будто достаточным утешением для механика. Но если сам он находил еще возможным надеяться, что его широкие планы удастся осуществить, то остальные давно уже расстались с надеждой выбраться из ледяного ущелья на замороженном пароходе. Поэтому все внимание было направлено теперь на возобновленную работу по устройству бреши, через которую можно было бы вывезти лодку.

Пользуясь, как и при расчистке палубы, водой, взрывали лед большими глыбами, которые потом скатывали под уклон и отвозили на санях в сторону.

На вторую ночь после церемонии встречи солнца «обитатель айсберга» снова дал о себе знать — и опять самым необыкновенным образом. Среди ночи, когда все спали, раздался такой грохот, точно по айсбергу дали залп из нескольких морских орудий.

На этот раз паники в кубрике не получилось, но переполох был достаточный. Кто-то даже крикнул, что рушится айсберг. Выбежали на палубу, навели прожектора и направлении грохота. Выяснилось, что небольшой кусок айсберга действительно обрушился.

— Нет, он положительно мне все больше нравится, этот чудаковатый обитатель айсберга! — воскликнул Бураков. — Уверяю вас: он помогает нам, и притом сознательно. Смотрите — он сплеча крушит сверху ту же стену, которую мы долбим помаленьку снизу.

— А ведь верно, — согласился Жуков. — И знаете? Пожалуй, нам следовало бы действовать по его примеру. Сверху дело пойдет скорее: не надо оттаскивать лед — раз, и при падении отломанные глыбы продолжают сами колоть ледяную стену дальше — два.

— Ну что?.. Теперь уж не скажешь, что это моя работа? — добродушно спросил Бураков Комлинского, с величайшим изумлением глядевшего на освещенную прожектором выемку вверху айсберга.

— Д-да!.. Ты бы не сумел так, пожалуй. Да и ленив на это, — согласился Комлинский. Помолчав, он добавил: — Извини. Я был неправ, дурость такая нашла.

На следующую ночь повторилась та же история.

— Вот тоже союзника себе накликали! — раздраженно сказал Алфеев. — Экая дубина, — добавил он, понизив голос, точно опасаясь, что «обитатель айсберга» услышит его неодобрительный отзыв, — отдохнуть спокойно не даст.

— Дубина, — согласился Бураков, крикнул: — Эй, ты, приятель, как тебя там звать! Ты что же это? Совсем нам спать не хочешь давать? Работай себе на здоровье, как все порядочные люди, днем.

— Да и ты не умнее его, — рассердился Деревяшкин. — Не в том главная беда, что он нас будит. Он нашу работу срывает. Ведь если мы будем снизу лед буравить, а он будет обвалы устраивать — на нас, неровен час, и рухнет что-нибудь.

— Деревяшкин прав, — согласился Жуков. — Если этот «обитатель» будет продолжать в том же духе, нам ничего не останется, как присоединиться к его способу и грызть лед сверху.

— Может быть он делает нам тонкие намеки, что наш метод ему не нравится? — высказал предположение Ковров.