Голубой лабиринт

Водительская дверь поднялась вверх, в стиле «крыла чайки»[113], и из салона вышел мужчина, не думая об опасности со стороны полосы встречного движения. Проезжающая мимо машина чуть не наехала на него, резко вильнув в сторону и возмущенно посигналив, но вышедший мужчина не обратил на это никакого внимания. Он захлопнул дверцу машины и направился к входу в кафе. Габлер присмотрелся к нему. Мужчина выглядел так же необычно, как и его машина: одет в шитый на заказ строгий черный костюм, белую рубашку и дорогой галстук. Он был очень бледным — бледнее, чем кто-либо, кого встречал Габлер за всю свою жизнь. Под впалыми серебристыми глазами пролегали темные круги, он шел неторопливо, слегка пошатываясь, словно был пьян, но пытался этого не показать. Габлер заметил, что незнакомец быстро перемолвился парой слов с персоналом кафе, затем снова вышел и уселся на веранде в нескольких столиках от него. Габлер сделал еще один глоток «Пфлюмли», вспомнил про свой бутерброд с мясом и откусил от него кусок, стараясь не пялиться на незнакомца столь откровенно. Краем глаза он заметил, что мужчине принесли что-то похожее на абсент, который только недавно был легализован в Швейцарии.

Габлер взял газету и принялся за чтение третьей страницы, время от времени позволяя себе взглянуть на мужчину, сидящего недалеко от него. Тот был неподвижен, как изваяние, и ни на кого не обращал внимания, рассеянно водя взглядом бледных глаз по сторонам и изредка моргая. Снова и снова он подносил стакан абсента к губам. Габлер заметил, что рука у мужчины чуть подрагивает. Отметил он и то, с каким грохотом незнакомец каждый раз ставил стеклянный стакан на стол. Абсент быстро кончился, и странный бледный мужчина заказал еще одну порцию. Габлер ел, пил «Пфлюмли», читал «Le Courrier», и, в конце концов, занимаясь своими привычными делами, он на какое-то время забыл про незнакомца.

Но вскоре нечто привлекло его внимание. Чуть дальше по Place-du-Cirque Габлер увидел офицера дорожной полиции, который медленно направлялся в их сторону. Он нес штрафные квитанции и осматривал каждый припаркованный автомобиль. Время от времени, когда он подходил к неправильно припаркованному автомобилю, или к тому, чье время на счетчике истекло, он останавливался, самодовольно улыбался, заполнял квитанцию и подсовывал ее под щетку стеклоочистителя.

Габлер взглянул на «Ламборджини». Правила парковки в Женеве были настолько же запутанными, насколько и строгими, но не нужно было знать их на зубок, чтобы понять, что этот автомобиль явно припаркован неправильно.

Офицер уже подходил к веранде кафе. Габлер оглянулся, уверенный, что человек в черном уже поднялся и идет переставлять машину, пока проверяющий до нее не добрался. Но нет — человек оставался на месте и столь же рассеянно потягивал свой напиток.

Офицер — невысокий, пухлый мужчина с красноватым лицом и жирными светлыми волосами, выбивавшимися из-под фуражки — подошел к «Ламборджини». Автомобиль, втиснутый в узкое место под залихватским углом, был припаркован настолько неправильно и демонстрировал такое откровенное безразличие и даже некоторое презрение к правилам и порядку, что улыбка офицера невольно сделалась еще более широкой и самодовольной, чем обычно, когда он облизал палец и начал заполнять новую штрафную квитанцию. Закончив с этим, он подписал ее и сунул под стеклоочиститель, который был спрятан под капотом, поэтому потребовалось некоторое время, чтобы его отыскать.

Только теперь, когда дорожный полицейский двинулся дальше, человек в черном встал из-за стола. Выйдя с веранды, он подошел к офицеру и встал между ним и следующей машиной. Не говоря ни слова, он жестом указал на «Ламборджини».

Полицейский взглянул на него, затем на машину и снова на него.

— Est-ce que cette voiture vous appartient[114]? — спросил он.

Мужчина медленно кивнул.

— Monsieur, elle est[115]…

— Говорите по-английски, пожалуйста, — произнес мужчина с американским выговором. Габлер распознал южный акцент.

Как и большинство жителей Женевы, офицер дорожной полиции хорошо говорил по-английски. Со вздохом — как будто делая огромное одолжение — он перешел на другой язык.

— Будь по-вашему.

— Похоже, я неправильно припарковал машину. Как вы можете заметить, я здесь новичок. Пожалуйста, позвольте мне переставить машину и давайте забудем про этот штраф.

— Мне очень жаль, — ответил офицер, хотя в его тоне совсем не было сожаления, — но штраф уже выписан.

— Я это заметил. И что за отвратительный поступок, скажите на милость, я совершил?

— Monsieur, вы припарковались в синей зоне.

— Все остальные автомобили здесь тоже припаркованы в синей зоне. Отсюда и мое предположение, что парковка в синей зоне разрешена.

— Ах! — сказал офицер, будто забыл указать важный момент в философской беседе, — но на вашем автомобиле нет парковочного талона.

— Что?

— Парковочного талона. Вы не можете припарковаться в синей зоне без талона, на котором указано время, когда вы приехали.