Голубой лабиринт

Это было произнесено голосом, звучащим чуть громче еле слышного шепота. Кто-то стоял на входе в оружейную комнату. Д'Агоста повернулся на звук и увидел Пендергаста. Агент, одетый в помятый шелковый халат, стоял, покачиваясь и опираясь на дверной косяк. Он выглядел, как живой мертвец, лицо осунулось, почти превратившись в череп, на котором выделялись блестящие, как серебряные монеты, глаза, окруженные черно-синими кругами.

— Алоизий! — всхлипнула Констанс, вставая. — Зачем ты встал с постели? — она поспешно обошла стол и направилась к нему. — Где доктор Стоун?

— Доктор бесполезен.

Она попыталась выпроводить его из комнаты, но он оттолкнул ее.

— Нет, я должен кое-что сказать, — он покачнулся, но устоял. — Если вы правы, то человек, который это сделал, смог убить моего сына. Он явно чрезвычайно сильный и грамотный противник, — Пендергаст покачал головой, словно в попытке прочистить свой разум. — Если вы пойдете к нему, то подвергнете себя смертельной опасности. Это мой бой. Я, и только я... доведу дело до конца... должен довести дело до конца...

Внезапно в дверном проеме появился мужчина — высокий и худой, в очках с черепаховой оправой, в костюме в мелкую полоску и со стетоскопом на шее.

— Пойдемте, мой друг, — мягко сказал доктор. — Вы не должны напрягаться. Давайте вернемся наверх. Здесь мы можем подняться на лифте.

— Нет! — снова запротестовал Пендергаст — на этот раз более слабо. Усилия, затраченные на подъем с кровати, несомненно, истощили его.

Доктор Стоун увел его мягко, но настойчиво. Когда они удалялись по коридору, д’Агоста услышал, как Пендергаст сказал:

— Свет. Какой он яркий! Выключите его, прошу вас...

Все трое остались стоять, глядя друг на друга. Д'Агоста заметил, что обыкновенно такая отстраненная и бесстрастная Констанс сейчас раскраснелась и, похоже, была крайне взволнована.

— Он прав, — сказал д’Агоста. — Этот Барбо — необычный парень. Нам надо хорошенько все обдумать. Мы будем постоянно оставаться на связи, и обмениваться информацией. И будем помнить, что любая ошибка может убить всех нас.

— Вот поэтому мы и не можем допустить ни одной, — тихо заметила Марго.

50

Кабинет был простым, функциональным, и — под стать характеру своего обитателя — был отделан со значительным оттенком военной строгости. На большом отполированном до блеска столе не было ничего, кроме старомодной промокашки, письменного набора — ручки и карандаша — телефона, и одной фотографии в серебряной рамке. Все вещи располагались строгими рядами. Не было ни монитора, ни клавиатуры. На деревянной подставке в углу стоял американский флаг. У стены за ним размещались книжные шкафы с объемными томами военной истории, ежегодниками Джейна[132] и годовыми изданиями: «Броня и артиллерия», «Утилизация взрывоопасных боеприпасов», «Военная техника и материально-техническое обеспечение». На другой стене демонстративно висело множество рамок с медалями, наградами и благодарностями.

За столом сидел мужчина, одетый в деловой костюм, белую рубашку и темно-красный галстук. Он держал спину идеально прямо, а костюм носил так, будто на его месте должен быть мундир. Писал он перьевой ручкой, и скрип пера разносился по всему офису, погруженному в тишину. За пределами единственного окна раскинулся небольшой кампус из одинаковых зданий, окруженных двойным комплектом железной сетки с колючей проволокой, с тонированными стеклами. Вдоль внешнего забора росли густые зеленые деревья, а в отдалении виднелось голубое озеро.

Зазвонил телефон, и мужчина поднял трубку.

— Да? — ответил он сухо. Голос, поднимавшийся из глубин его бочкообразной груди, словно был полон гравия.

— Мистер Барбо, — раздался голос секретаря из приемной. — Вас хотят видеть двое полицейских.

— Дайте мне шестьдесят секунд, — сказал он. — Затем пригласите их.

— Да, сэр.

Мужчина повесил трубку. Он сидел за своим столом, не шевелясь, еще несколько секунд. Затем, бросив только один взгляд на фотографию, он поднялся со стула. Ему было чуть больше шестидесяти, но движение далось ему так же легко, как далось бы юноше двадцати лет. Он повернулся, чтобы взглянуть на себя в небольшое зеркало, висевшее на стене позади стола. На него смотрело большое ширококостное лицо с голубыми глазами, выступающей челюстью и римским носом. Хотя галстук был завязан идеально, Джон Барбо все равно поправил его. Затем он повернулся к входной двери офиса.

Как только он это сделал, дверь открылась, и его секретарь пригласила двух человек, глядевших на него оценивающе.

Барбо, в свою очередь, быстро оценил их. Один оказался высоким, с темно-русыми волосами, слегка потрепанными ветром. Он двигался с важностью и с грацией прирожденного атлета. Другой был ниже ростом и темнее. Он выдержал взгляд хозяина кабинета с абсолютно непроницаемым выражением лица.

— Джон Барбо? — спросил более высокий мужчина.

Барбо кивнул.

— Лейтенант Питер Англер, полиция Нью-Йорка, а это мой помощник сержант Слейд.

Барбо пожал протянутую руку и вернулся на свое место.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Кофе, чай?