Голубой горизонт

С наступлением ночи Баккат пробирался к лагерю Кайзера и наблюдал за ним из укрытия, на случай если Кайзер задумал какую-нибудь хитрость. Он не мог брать с собой Джима. Постоянной угрозой оставался Ксиа, и, как ни искушен был Джим в знании дикой природы, Ксиа он не пара. Луиза и Зама ушли далеко вперед, и Джим в одиночестве ел у костра, потом оставлял его гореть, чтобы сбить с толку возможного наблюдателя, а сам ускользал в ночь, идя за передовыми двумя, защищая их с тыла от внезапного нападения.

Перед рассветом Баккат прекращал слежку и возвращался к Джиму. И весь день они снова уходили.

На следующее утро Ксиа мог прочитать их движения, изучая оставленный ими след. На третье утро Кайзер приказал предпринять внезапное нападение. Вечером он разбил лагерь. Его солдаты стреножили лошадей, поели и выставили часовых, потом все свободные от караула завернулись в одеяла, легли у костров и позволили им погаснуть. Из наблюдений Ксиа они знали, что Баккат может следить за ними. Едва стемнело, Ксиа тайно и неслышно вывел Котса и Удемана из лагеря. Они сделали круг, чтобы проскользнуть мимо Бакката и неожиданно напасть на Джима у костра. Но двое белых, даже если они сняли шпоры и обернули сапоги тряпками, чтобы приглушить шаги, не могут тягаться с Баккатом. Он слышал каждый их неверный шаг в темноте. И когда Ксиа и двое белых добрались до лагеря Джима, тот был уже давно покинут и догоревшие угли блестели янтарем.

Две ночи спустя Котс и Удеман далеко за границами лагеря залегли в ожидании Бакката. Баккат обладал звериным чутьем на опасность. Он почувствовал запах Котса с двадцати шагов: отчетливо повеяло потом белого человека и табачным дымом. Баккат столкнул по склону перед собой небольшой камень. Котс и Удеман выстрелили на звук. В лагере послышались крики и стрельба, и остаток ночи ни Кайзер, ни его люди не спали.

На следующее утро Джим и Баккат наблюдали, как солдаты садятся верхом и выступают в путь.

– Неужели Кайзер не сдастся и не повернет в колонию? – спросил Джим.

Баккат, бежавший у его стремени, усмехнулся.

– Не надо было красть его лошадь, Сомойя. Я думаю, ты его рассердил, и для него теперь это дело чести. Нам придется либо убить его, либо обмануть. Сам он не сдастся.

– Никакого убийства, кровожадный маленький дьявол! Плохо уже и то, что мы похитили осужденную ВОК и лошадь полковника. Но даже губернатор ван де Виттен не сможет закрыть глаза на убийство своего военного командира. Ответит моя семья. Отец…

Он замолчал, не в силах продолжать. Последствия были бы ужасны.

– Кайзер не дурак, – заговорил Баккат. – Он узнал, что мы идем на встречу с твоим отцом. Он не пронюхал, где место встречи, но ему достаточно только идти за нами. Если ты не собираешься убивать его, тебе понадобится помощь Кулу-Кулу, чтобы сбить Ксиа со следа. Не думаю, что мне бы это удалось, даже если бы я двигался один. А теперь нас трое мужчин, девушка, которая впервые попала в дикую местность, две лошади и шесть груженых мулов. Как мы можем надеяться обмануть глаза, нос и колдовство Ксиа?

Они добрались до вершины очередного хребта и остановились, чтобы дать передышку Драмфайру и подпустить преследователей поближе.

– Где мы, Баккат?

Джим приподнялся в стременах и осмотрел внушающий благоговейный страх хаос горных вершин и глубоких ущелий.

– У обычных людей нет названия для этого места, потому что сюда приходят только заблудившиеся или безумцы.

– В таком случае в какой стороне море и колония?

Джим обнаружил, что в лабиринте гор ему трудно определять направление.

Баккат без колебаний показал, и Джим, прищурившись, взглянул на солнце, чтобы сориентироваться, но усомнился в непогрешимости Бакката.

– Далеко?

– Недалеко, если сидишь на спине орла, – пожал плечами Баккат. – Дней восемь, если знаешь дорогу и идешь быстро.

– Сейчас у Кайзера должны кончаться припасы. Даже у нас остался лишь последний мешок чагги и двадцать фунтов кукурузы.

– Прежде чем сдаться и позволить тебе встретиться с отцом, он съест запасных лошадей, – предсказал Баккат.

Позже в тот же день они с безопасного удаления наблюдали, как сержант Удеман выбрал одну из запасных лошадей и увел ее в ущелье по соседству с лагерем отряда Кайзера. Пока Удеман держал голову лошади, а Рихтер и Ла-Рише точили ножи о камни, Котс проверил кремень и заряд своего пистолета. Потом подошел к животному и прижал ствол к белому пятну на лбу. Выстрел прозвучал глухо, но лошадь сразу упала и конвульсивно задергала ногами.

– Бифштексы из конины на ужин, – задумчиво сказал Джим, – и у Кайзера провизии по меньшей мере на неделю. – Он опустил подзорную трубу. – Баккат, так продолжаться не может. Отец не будет ждать нас у Гариеп вечно.

– Сколько у них лошадей? – задумчиво произнес Баккат, поковыряв в носу и разглядывая плоды своих раскопок.

Джим снова поднял трубу и принялся считать.

– …шестнадцать, семнадцать, восемнадцать. Восемнадцать, считая лошадь Кайзера. – Он смотрел на Бакката, на лице которого сохранялось невинное выражение. – Лошади? Да, конечно! – воскликнул он.

Баккат не выдержал и озорно улыбнулся.