Голубой горизонт

И он провел Мансура к парусу, натянутому посреди палубы корабля как навес от солнца.

Сэр Гай Кортни сидел в удобном кресле, накрытом шкурой леопарда. На столе перед ним лежала его треуголка, шпагу он зажал между коленями. При приближении Мансура он и не подумал встать. На нем был красный камзол из тонкой дорогой ткани с золотыми пуговицами и широкий галстук. На ногах – туфли с квадратными носами и серебряными пуговицами, а белые шелковые чулки, доходившие до колен, поддерживали подвязки точно такого же цвета, что и камзол. Плотно облегающие панталоны – тоже белые, с гульфиком, подчеркивающим мужские достоинства. Камзол консула украшали ленты и звезды ордена Подвязки и какие-то восточные награды.

Мансур вежливо поздоровался:

– Ваша снисходительность оказывает мне честь, ваше превосходительство.

Гай Кортни раздраженно покачал головой. Мансур знал, что он близнец Тома и ему должно быть лет сорок, но выглядел он гораздо моложе. Хотя его волосы редели, фигура оставалась стройной, живот плоским. Однако под глазами темнели мешки, а один из передних зубов почернел. Смотрел он кисло и недружелюбно.

– Моя дочь будет переводить, – сказал он по-английски и показал на девушку, стоявшую за его креслом. Мансур сделал вид, что не понял. С той минуты, как он ступил на палубу яхты, молодой человек остро ощущал ее присутствие, но сейчас впервые посмотрел на нее прямо.

Сохранить бесстрастное выражение ему удалось с огромным трудом. Первое, что он заметил, были ее глаза, большие и зеленые, живые и внимательные. Белки чистые, ресницы длинные и изогнутые.

Мансур оторвал от нее взгляд и снова обратился к сэру Гаю:

– Прошу простить мое невежество, но я не говорю по-английски, – извинился он. – И не понимаю, что вы сказали, ваше превосходительство.

И тут на прекрасном арабском заговорила девушка, ее речь полилась музыкой:

– Мой отец не говорит по-арабски. С вашего разрешения, я буду переводить для него.

Мансур снова поклонился.

– Поздравляю вас, миледи. Вы превосходно владеете языком. Я принц Мансур ибн аль-Салил аль-Малик и явился посланником своего отца калифа.

– А я Верити Кортни, дочь генерального консула. Мой отец приветствует вас на борту «Арктура».

– Нам выпала большая честь принимать посла такого могучего монарха и такого великого народа.

Какое-то время они обменивались комплиментами и изъявлениями уважения, но Верити Кортни так и не употребила ни титула Мансура, ни царского титула его отца. Она оценивала его так же внимательно, как он ее. Она оказалась гораздо красивее, чем через стекла подзорной трубы. Кожа ее чуть загорела, но в остальном оставалась верхом английского совершенства; черты лица строгие, определенные и не тяжелые или грубые. Шея длинная и грациозная, превосходно посаженная голова. Когда Верити вежливо улыбалась, видно было, что у нее большой рот и великолепные полные губы. Два верхних передних зуба чуть выступают, но это несовершенство казалось привлекательным и приятным.

Мансур спросил, не нуждаются ли в чем-нибудь на корабле. Сэр Гай сказал Верити:

– Нам нужна вода, но не говори ему об этом.

Она изложила просьбу так:

– Корабль всегда нуждается в воде, эфенди. Это не настоятельная потребность, но отец благодарит вас за щедрость.

Потом перевела отцу ответ Мансура:

– Принц говорит, что отправит судно с водой немедленно.

– Не называй его принцем. Он грязный ничтожный мятежник, и Заян скормит его акулам. А вода, которую он пошлет, наверно, наполовину верблюжья моча.

Верити даже не моргнула от отцовского выбора слов. Очевидно, она к этому привыкла. Она повернулась к Мансуру.

– Конечно, эфенди, вода будет свежей и пресной? Вы ведь не пошлете нам верблюжью мочу? – спросила она, но не по-арабски, а по-английски. Проделала она это артистично: тон был таким ровным, а зеленые глаза глядели так откровенно, что Мансур выдал бы себя, если бы не был готов. Однако его так ошеломил выбор слов, совершенно не подходящих женщине, что он с трудом сохранил вежливое нейтральное выражение лица. И лишь вопросительно склонил голову.

– Отец благодарит вас за щедрость, – перешла она на арабский, проведя это испытание его лингвистических возможностей.

– Вы почетные гости, – ответил Мансур.

– Он не говорит по-английски, – повернулась Верити к отцу.

– Узнай, что нужно этому парню. Эти дэвэдэ – скользкие угри.

Министр иностранных дел недавно изобрел это сокращение от выражения «достойный восточный джентльмен», и новый слегка оскорбительный термин был сразу принят в компании.

– Мой отец спрашивает о здоровье вашего отца.

Верити искусно уклонялась от использования запретного слова «калиф».

– Калиф благословен здоровьем и силой десяти обычных людей, – подчеркнул Мансур титул отца. Он наслаждался этим соревнованием умов. – Он истинное воплощение королевской крови Омана.

– Что он говорит? – спросил сэр Гай.

– Пробует заставить меня признать его отца новым правителем.

Верити улыбнулась и кивнула.

– Дай ему верный ответ.