Голубой берег

Тут я должен рассказать о событиях, происшедших с Джалилем после нашей последней встречи, тогда будут понятны те случайные и удивительные открытия, которые связаны с нашей экспедицией.

Расставшись с нами, Джалиль вернулся в Дувану. Здесь он, как полагается, отдал молитвенный визит святому Голубого берега и спокойно отправился на охоту.

Не спеша, он бил птиц, мелкого зверя, поднимаясь в горы, ночуя в пещерах, в лощинах, одиноких шалашах охотников и пастухов. Чуть ли не все горные отшельники знали Джалиля Гоша. «Каждый камень и дым» мог дать нетребовательному охотнику приют и ночлег.

Потом он добрался до кибитки старого Сарыбая. Это был странный бобыль, ведущий одинокую жизнь. Его Джалиль знал давно, по прежним посещениям этих мест, и никогда не видел спускающимся с гор, да и не удивлялся этому: каждый живет, как хочет.

— Какую охоту дает аллах? — только опросил он, придя к старику.

— Ничего, слава ему.

И они больше ни слова не сказали друг другу, прожив вместе несколько дней в кибитке старика.

Очень высоко, в синих горах над голубым берегом, среди арчи, у водопада, стояла эта кибитка, сложенная из камней. Широкая у земли, она суживалась кверху, из отверстия выходил узкий столб дыма. Камни кибитки были скреплены между собой глиняным цементом. Его приготовляли, добавляя к глине ячменную муку; так строили тут с давних пор.

Гигантский водопад у кибитки не был похож на другие водопады в окрестности.

Со свистом и шумом вырываясь прямо из скалы широкой круглой волной в один метр диаметром, он, описывая дугу, срывался в трехсотметровую глубину, разрываясь в падении своем на миллиарды радужных брызг.

С двенадцати часов дня, когда дули западные ветры, облако брызг ветром отклонялось к отвесной стене скалы. Вся стена заросла изумрудными мхами, брызги застывали на мху. Мох просвечивал сквозь лед, и глыбы льда играли разноцветными огнями.

Во время ветров кибитки не было видно совершенно, ни с запада, ни с севера. Ее закрывали тучи брызг.

Единственный путь к кибитке шел у подножья водопада, где образовалось озеро. Озеро казалось черным, как уголь. Воды в нем не прибавлялось, хотя водопад ревел, не замолкая ни на секунду. Множеством ручьев, по расщелинам, вода опадала вниз с гор, в Сурх-об. У озера зеленела арчевая роща.

Когда по утрам лучи солнца врывались из-за синей скалы, зажигая водопад радугой, воздух наполнялся свистом и воркованьем: тысячи голубей слетались сюда.

«Крр-крр», — пели голуби. Слетались они и вечером, когда исчезающее солнце гасило радугу водопада, зажигало багровые огни высочайших ледников на вершинах гор. Солнце уходило, эти факелы гасли один за другим, и долго еще только две высочайшие вершины краснели среди наползающих черных теней. Это сверкали пик Ленина и пик Сталина.

И каждое утро они первыми загорались радостными, яркими огнями. Тени отступали, корчились, уползали, уменьшались и исчезали. Молчаливые охотники каждый день просыпались в этом мире гор.

Стар Сарыбай, очень стар. Много снега насыпали зимы ему в волосы. Редко ходит охотиться Сарыбай на кликов, больше питается голубями. И давно висит на стене карамультук. Пороху мало, и пуль почти нет, да и годы не те.

Сарыбай еще на рассвете встал, надел чареки с теплыми портянками на ноги, надел чапан на куньем меху, подпоясался платком, засунул бутылочку с табаком за пояс, перекинул через плечо сетку и, взяв в правую руку палку, вышел из дому. Джалиль тоже встал. Очень худая рыжая сука подошла к нему, виляя хвостом, и жалобно заскулила. За ней, переваливаясь и падая, спешили шесть щенков. Сарыбай ударил суку ногой в бок, она жалобно завизжала и бросилась в сторону. Сарыбай, шепча молитву, шел вниз. У озера он замедлил шаги и тихо пошел, опасаясь, что от шуму сорвутся сверху льдины: часто льдины, намерзшие на скале за зиму, срывались вниз со скрежетом и грохотом.

— Шумно идешь — обвал сердится и за тобой гонится, зачем разбудил его, — сказал только Сарыбай.

Эту истину и Джалиль давно знал, но подтвердил кивком головы. Они тихо прошли по берегу озера. Дальше, за берегами, стояли разрушенные дождями, снегами, ветрами и солнцем синие скалы, с которых срывались обломки и катились по обрыву вниз.

Сарыбай остановился у зарослей арчи, у самого берега, и внимательно посмотрел на скалы.

— Шайтан-гора, — сказал он.

И это знал Джалиль. И то, что на эту скалу нельзя ступать, так как бог будет гневаться… Так дошли они до длинной узкой щели в камнях, при выходе ручья из озерка. Неровные края щели громоздились, стремясь ввысь. У того места, где свалился сверху камень, образовался проход с одного края щели на другой. Сарыбай размотал длинную сеть и тщательно накрыл ею щель на протяжении пятнадцати метров, привалив края камнями.

Это заняло около получаса. До восхода солнца оставалось ждать недолго. Он вынул бутылочку и, насыпав наос на ладонь, опрокинул его под язык. Джалиль вынул свою бутылочку с табаком.