Головорезы

Чирик достал откуда-то еще две пулеметные ленты и обмотал вокруг себя. На первом этаже их встретили два ходока, только что убитые гвардейцы уже успели ожить. Один, тот что висел на перилах, сейчас медленно поднимался по лестнице. Злобно сопел, глядя на живых людей. С подбородка капала кровавая слюна. Ему выстрелили в голову, тело со стуком скатилось с лестницы. Другой, изуродованный взрывом гранаты, сейчас сидел на полу, тупо озираясь по сторонам. Боец по прозвищу Муха пинком повалил его на бок, а потом двумя ногами прыгнул ему на голову. Череп ожившего смялся с противным хрустом, на пол брызнула каша из крови и раздавленных мозгов. Муха поскользнулся в ней, коротко выругался, но удержался на ногах. Возле входа сложили все то, что сейчас нельзя забрать с собой. Цинки с патронами, автоматы без магазинов, кое-что из еды. Голодные бойцы запихивали в рот куски хлеба и самодельной колбасы, жевали на бегу, быстро работая челюстями. Кувалда не ел, работала старая боевая привычка. На полный желудок некоторые ранения могут стать смертельными. Он видел много прострелянных и вспоротых животов, из которых вываливались скользкие горячие кишки, сытые хозяева которых недавно с удовольствием поели.

– Двигаемся дальше! За мной!

Перебегая боковую улицу, осмотрели трупы гвардейцев. Никто не шевелился. Пока. Патроны, магазины, гранаты. Кто-то из бойцов поднял на плечо оброненный гранатомет. Соседний двор был пуст, из окон дома рвались клубы черного дыма. Стены его были изрешечены выстрелами, кое-где зияли сквозными дырами. Группа двигалась у заборов и оград вдоль центральной улицы. Уже виден борт «Мясорубки». Броневик продолжал стрелять, медленно двигаясь за головной машиной. На лужайке следующего двора на животе лежал труп гвардейца, уткнувшись лицом в пожелтевшую траву газона. По его спине с дырками от пуль на бушлате расплылось большое темное пятно. С мертвеца сняли обувь, закоченевшие бледные ступни были обмотаны потрепанными портянками. Группа Кувалды пробежала мимо, в гущу боя впереди. Никто не видел, как труп на лужайке зашевелился, приподнялся на руках и посмотрел вслед бегущим.

Гвардия отступала. В коттеджном поселке за ними остался только один дом. Его защитники держали круговую оборону. Ополченцы окружили его, спрятавшись за оградами, в обочинах и канавах. Не переставая, они расстреливали двухэтажное строение. С дороги их поддерживали бронетранспортер и «Мясорубка». Ухнул рядом гранатомет. Снаряд пробил стену возле окна второго этажа и разорвался где-то внутри. Почти сразу загорелась крыша. Из пустых оконных проемов валил дым, виднелись всполохи пламени. Наружу вылетела грязная, некогда белая тряпка. Повисла, привязанная к косяку каким-то шнурком. Она трепыхалась на холодном сыром ветру. Кувалда жестами приказал бойцам поблизости прекратить огонь. Стрельба стихла.

– Хорош! – послышался изнутри осипший перепуганный голос, – Мужики, хватит! Мы сдаемся!

Будто в подтверждение этих слов из окна вылетел автомат и упал на траву возле дома.

– Остальные тоже! – крикнул Кувалда, – Стволы наружу!

Еще несколько автоматов упали на землю. Будущие боевые трофеи.

– Еще есть?

– Нет! Только мы! Больше никого! Парни, мы безоружны, честно! Здесь жмуров полно! Они сейчас вставать начнут!

– Выходите! – Кувалда поднял автомат, прицелился в зияющий чернотой дверной проем, – Только без дураков! Если что, стреляем! Второй раз предупреждать не буду!

Из дверей показался первый сдающийся гвардеец. С ног до головы перепачканный кровью, грязью и сажей. За ним шли еще двое.

– Руки! – закричал Кувалда, – Чтоб я видел!

Те подчинились – подняли над головами дрожащие ладони. Они вышли на лужайку перед домом. Под дулами десятка автоматов они выглядели униженными и жалкими. Дрожали и затравленно оглядывались по сторонам.

– На колени!

Пленные опустились на землю, по-прежнему держа руки вверх. К ним подбежали бойцы, обыскали, уложили на траву. Лицом вниз, руки за голову. В горящем доме Кувалда заметил движение. На пороге появился человек, шатаясь, медленно побрел к людям. Почерневшая кожа вздувалась страшными ожогами, на голове кучерявились сожженные угольки волос. Одежда на нем тлела и дымилась. Он скалил зубы и продолжал идти вперед. К ходоку сбоку подкрался ополченец и с размаху всадил ему нож в макушку. Мертвец сделал еще шаг и неуклюже рухнул в траву. Больше из горящего здания никто на выходил. Внутрь дома с грохотом провалилась крыша, подняв тучу искр, как стая перепуганных светлячков. В глубине дома что-то взорвалось.

Пленникам связали руки и усадили около забора спиной к спине. Те покорно выполняли все приказы победителей. Выглядели бледными и подавленными. Кувалда оставил с ними одного бойца. Диму, которого все звали Митьком. Парню еще не было восемнадцати.

– Стереги их, братан. Если что, стреляй, не думай. Понял?

Митек неуверенно кивнул.