Головоломка

— Верно. Они предложили тысячу долларов. А какой это составляет процент от их сбережений? Сколько у них еще останется на счету в банке помимо этой тысячи? Сколько у них может накопиться за жизнь? Пять тысяч? О’кей. В таком случае давай пошлем им в ответ телеграмму с просьбой выслать нам всю остальную сумму их сбережений, то есть все их пять тысяч, а не какой-то определенный процент того, что есть у них на счету. Давай даже скажем им, что они должны отдать нам сбережения всей своей жизни, иначе мальчик умрет. А какие у них планы относительно этих денег, Диана? Уплатить очередной взнос за купленный в рассрочку дом где-то за городом? За новую машину? За поездку в Европу? Что? Ну, за что еще? Потребуй у них, чтобы они отказались от всех своих планов, от воплощения своей мечты ради ребенка, который для них ровным счетом ничего не значит. Валяй, потребуй от них хотя бы этого. Обратись к кому угодно! Потребуй этого от всего своего любимого человечества! Попроси человечество совершить самоубийство или хотя бы малюсенькую жертву ради одного из своих сыновей!

— Но на этот раз требование обращено именно к тебе, — сказала Диана. — И ты не имеешь права отфутболивать это требование кому-либо иному.

— Я отлично знаю, что спросили с меня и я заявляю, что это несправедливо. Это самое настоящее идиотство! А я тебе говорю о том, что вообще ни к кому нельзя предъявлять подобных требований.

Внезапно Диана присела у его ног. Она взяла его руки в свои и заговорила, пристально глядя ему прямо в глаза.

— Послушай, — сказала она очень мягким тоном, — если… если бы Джефф вдруг стал бы тонуть… а ты стоял бы рядом на берегу… то ты ведь, совершенно не задумываясь, бросился бы в воду и спас бы его. Именно об этом я и прошу тебя сейчас. Спаси его, Дуг. Спаси его, умоляю тебя, умоляю, умоляю…

— А почему — именно меня? — упрямо возразил Кинг. — Только потому, что я взял на себя труд научиться плавать? А почему бы в таком случае и Рейнольдсу не научиться этому в свое время? Почему это он считает возможным в случае необходимости приходить ко мне и говорить: “Спаси моего сына! Я ведь так и не потрудился научиться плавать”?

— Неужто ты обвиняешь в том, что произошло, Рейнольдса?

— Не болтай глупостей, как могу я его винить в этом?

— А в чем же, в таком случае, ты обвиняешь его? В том, что он всего лишь твой шофер? В том, что у него нет пятисот тысяч долларов?

— Хорошо. У меня и в самом деле есть пятьсот тысяч долларов и я их заработал отнюдь не тем, что просто сидел и пялил глаза на то, как мир проносится мимо. Так где же тут справедливость? Я тяжким трудом заработал все то, что у меня…

— Рейнольдс тоже упорно трудился всю свою жизнь!

— Значит, недостаточно упорно! Он и вполовину не выкладывался до предела! А если бы он и в самом деле буквально всего себя отдал своей работе, то мне не пришлось бы сейчас вести этот дурацкий разговор о выкупе его сынка! Он из той категории людей, которые сидят и ждут, пока им все не поднесут на блюде, Диана! И эти люди всегда требуют, чтобы им что-то отдали, ничего не предлагая взамен. Они мечтают, что вдруг наберут очко и сорвут банк! Причем эта страна поддерживает в них эти иллюзии, вечно устраивая конкурсы, в которых тысячи долларов выплачивают людям, владеющим абсолютно бесполезной деформацией и правильно отвечающим на заданные вопросы! Хочешь миллион? Отлично, принимай участие и выигрывай! Нет, черта с два — ты попробуй честно заработать этот миллион! И вкалывай при этом как проклятый, так, что руки у тебя…

— Прекрати. Прекрати сейчас же, — сказала она.

— И что же говорит мне Рейнольдс? Он говорит мне: “Помоги мне, я беспомощен”. Ну, хорошо, но я не желаю помогать. Я не хочу никому помогать, кроме самого себя.

— Ты не можешь так думать, — сказала Диана, выпустив его руки. — Ты просто не смеешь так думать.

— Могу и смею. Именно. Именно так я и думаю. Неужели тебе, Диана, не приходит в голову, что я тоже устал? Неужели ты не понимаешь, что мне иногда тоже хочется просто сесть и сидеть, сложа руки?

— Я уже и не знаю, что думать. Мне кажется, что я вообще уже ничего о тебе не знаю.

— А тебе ничего и не нужно знать обо мне. Я — человек, который борется за свою жизнь. Вот, собственно, и все, что тебе нужно обо мне знать.

— А как быть с жизнью Джеффа? — спросила она, неожиданно вставая. — Ты хочешь, чтобы они его убили?

— Конечно же, я не хочу этого! — выкрикнул он.

— Не кричи на меня, Дуг! Они убьют его. И ты прекрасно знаешь, что они это сделают.

— Нет, я не знаю этого! И кроме того, это — не моя проблема. Не моя! Он — не мой сын!

— Но он попал к ним из-за твоего сына! — выкрикнула Диана.

— Весьма сожалею об этом, но моей вины…

— Ни о чем ты не сожалеешь! Тебе наплевать на то, что они с ним сделают. О, Господи, тебе ведь совершенно безразлично, что может случиться с этим…

— Это не так, Диана. Ты знаешь, что я…

— А что же все-таки произошло с тобой самим? — сказала она. — Во что превратился ты сам? Куда девался прошлый Дуглас Кинг?

— Я не понимаю, о чем это ты…