Головоломка

— Я провожу! — под очередное фырканье поднялся Сокол и повел нас на выход. А у дверей скороговоркой произнес вопросы и ответы на них для следующего занятия, под мерные кивки Макса. Лично я запомнил два, надеюсь у Макса с памятью получше…

— Мы с вами… — еще раз пожал я руки Соколу, и мы вышли, накинув купол невидимости.

— Значит, работает? — предположил я, глядя на Макса. Тот кивнул.

— Вероятно. Пошли к ректору? — и мы пошли. Тот опять поливал клумбу, правда, на этот раз другую…

— Руслан и Максим! А куда это вы так быстро сбежали? — улыбнулся нам ректор.

— Кажется, я слышал крик утопающего ребенка! — сделав страшные глаза, пояснил я, — И мы поспешили на помощь! Но это был не ребенок, а кошка, и она не утопала, а просто орала. Макс бросил в неё камнем, чтобы не вводила окружающих в смущение, — закончил я интересный рассказ под добрым взглядом ректора.

— Занимательная история, — решил для себя ректор, — Жизненная! Кстати, в качестве поваров я нанял Веронику и Машу, а твои похвалы искусству Арлы, оказались… Как бы получше выразиться…

— Враками, — подсказал Макс.

— Точно! Лично мне твоя шутка понравилась, но боюсь, что скоро тебя ждут неприятности. Девушки весьма сильно разгневались. Так зачем вы вернулись? Если воссоединиться с друзьями, в чем я лично сомневаюсь, то они ушли…

— С вами хотел поговорить я, — произнес Макс, и ректор поманил его в сторону.

Макс вышел из под моего купола и создал свой — моргающий, однако ректор махнул рукой и сплел нечто вроде облачка оранжевых, только белое и побольше, и затащил Макса в него… Как я не пытался, но услышать ничего не удалось, а Макс вышел из облачка минут через пять и очень задумчивый.

— Вот так… - с сожалением развел руками ректор, и Макс, кивнув, зашел под купол ко мне.

— Можем идти, — кивнул он. Я помахал ректору и тут же решил прояснить ситуевину.

— Ну? Что там? — однако Макс только отмахнулся…

* * *

Серега лежал на своей кровати, свесив голову с края постели и положив книгу на пол. Иногда от него раздавались булькающие звуки… Когда мы вошли, он не сразу посмотрел на нас, а когда посмотрел, то оказалось, что даже через голубой налет у него проглядывает необычайно зеленый цвет кожи лица.

— Я… Тебя… Блблбл… — на последнем слове Серега вскочил и убежал в туалет, откуда донеслись звуки живой природы.

— Любит! — расшифровал я для Макса, занявшего Серегину избу-читальню, пока хозяин свалил, — А еще не хотел утром мою задницу смотреть… Ох уж этот стесняшка…

Серега, волочась, вернулся и упал туловищем на постель, одновременно оставаясь сидеть на полу, а его рука подняла лежащую книгу и медленно потащила к лицу.

— А я тебе говорил! — подняв вверх указательный палец, начал я и задумался… Что-то такое я ему действительно говорил, вот только что — не помнил совершенно. А ведь это было красиво, полезно и нравоучительно! Наверное. Поэтому палец я опустил, оставив в воздухе неопределенность.

— Продолжишь так с ними себя вести, и будешь в старости ложкой по кумполу огребать, чайной. Вот такой, — изрек я пророчество вместо нравоучения и показал чайную ложку, которую, видимо, случайно положил в карман на чаепитии у Сокола. Что-то я этого не помнил и находку обнаружил, только когда полез в карман, поднимаясь по лестнице в общаге… Замена удалась.

— Они заставили Арлу приготовить обед на пробу… — пробулькал Серега.

— А Арла уговорила меня его съесть, чтобы сэр Томас посмотрел… — даже Макс отложил книгу и дружески похлопал Серегу по плечу. Серый забулькал сильнее, вскочил и на пару минут закрылся в ванной, а вернувшись, произнес со слезами на глазах, — А печеньки-то у неё — ничего!

Потом упал на кровать и, кажется, отрубился.

— Тяжело быть подкаблучником, — посочувствовал я ему.

— Может, сказать кому? Написать родным? — спросил я у Макса. Тот пожал плечами: если второкурсник и знал какое-то заклинание лечения, то в милости своей применять его все равно не стал… Правда и мне ничего такого не сказал.

— Хм… Пойду, проведаю Настеньку… — решил я, и мы отправились на поиски.

Наша куратор, как всегда, оказалась полным нулем в вопросе пряток. После того, как я постучал, она открыла, равнодушно посмотрела на меня, на Макса, опять на меня и закрыла дверь… Я постучал еще раз.

— Никого нет дома! — послышалась из-за двери наглая ложь.

— Не для себя прошу… — заклянчил я, — Сереге плохо! Помирает бедолага, просит что-нибудь пожмякать на прощание, а у нас с Максом нечего… Не дай погибнуть страдальцу!

— Что с ним? — с раздражением спросила Анастасия, приоткрывая дверь.

— Скушал что-то не то. И очень много, — покаялся я. Куратор сердито посмотрела на Макса, и тот кивнул.

Сердито бурча, Анастасия вышла от себя и направилась к нам. Видимо, на входе её охватили приятные воспоминания о встречах с нами, поскольку она даже слегка пошатнулась. А осмотрев Серегу, сказала:

— Отравление. Что ты ему скормил?! — злобно посмотрела она на меня, а я замахал руками, — И усы не ты нарисовал?!