Головолом [СИ]

Смерть приподняла свою вуаль, открыла парню свои красоту и величие. В ней не было греха, нужды и тягот. Все, что требовалось от смерти, быть красивой. Красота могла бы стать лидером в списке приоритетов, не будь там того, кто спустя несколько лет станет топовым боевиком по имени Бобби.

Но, к чести красоты, та долгое время удерживала вторую позицию, до тех пор, пока не уступила стрельбе.

В стрельбе гармонично соединились все ценности, которые поместились в топ Бобби. Она была красива, как сама по себе, так и в качестве инструмента, благодаря которому на счетах появлялись крупные денежные суммы.

Она была бесценна — неповторимым выражением лиц, в тот момент, когда жертва встречала свою пулю. Люди словно отвлекались от круговорота несущественного и лицезрели безусловную вечную истину, что жертвы, что присутствующие в качестве зрителей.

Иногда истина дарила жертвам смерть — этот дар Бобби помещал на пятую позицию в своей системе приоритетов, чуть ниже денег. Выше смерти уже не было места: убивай он не ради денег, это повредило бы ценности номер один.

Периодически Бобби нанимали не для убийств. Работодателям оказался по душе эстетический подход к выполнению заказов. Убитые, раненые или похищенные боевиком, выглядели фотогенично как в полицейских сводках, так и в записях с требованием о выкупе.

Это оборачивалось повышенной сговорчивостью тех людей, которым довелось оказаться насильно приобщенными к чувству прекрасного.

В подземную лабораторию, с несерьезной пушкой и неприятностями на горизонте Бобби пришел долгим извилистым путем. На этом пути нашлось место для пары очень грязных заказов от больного на голову посредника, пожара на российском зерновозе, не дошедшим до Антверпена каких-то сорок пять миль, необходимости заменить почку на донорскую и пары не слишком случайных встреч с людьми Сильвера.

Помимо этого, история могла легко утонуть в алкоголе разной паршивости, сгореть от неосторожного прикосновения к старому кабелю высокого напряжения или разлететься по миру пригодными для коммерции органами из-за не в меру эмоционального спора о картинах Дега.

Бобби уже давно ходил по краю и считал такое положение дел естественным. А что естественно, то не безобразно. Он старался быть честным, отчего не отрицал своей принадлежности к профессиональным говнюкам.

Непризнанный миром рыцарь эстетического то и дело довольствовался малой красотой. Заняв роль контрольного элемента в сложной многофакторной системе, Бобби наслаждался наблюдением за танцем, который разворачивался на противоположном краю гипотетической траектории пули.

Головолом, похожий на бомжа, только что вышедшего из запоя, положил ладонь на панель закрепленного на другой руке ноута и медленно отступал от двигавшейся неуверенной походкой красотки в полицейской форме.

Девушке мешала нейромедиаторная буря в мозгах. Она затрагивала не только центр Брока, варолиев мост и области памяти. Сбои то и дело накрывали мозжечок. Одна из базовых функций чипа пыталась вмешаться: управлять мышцами и сохранять равновесие. Механика старательно разбивала каждое движение на множество мелких, выстраивала их в сложные цепочки, запускала следующее действие только когда завершалось предыдущее.

Динамика выходила совершенно нечеловеческой, отчего Бобби приходилось то и дело одергивать себя, утешаясь мыслями о том, что запись с нескольких камер уходит к нему на портативный накопитель.

Адреалиновые очки легко переключались с камеры на камеру, позволяя выбирать наиболее красивый ракурс для расширенного образа реальности. Третьим полупрозрачным слоем ложились окна с командным чатом и системной информацией. Благодаря чату Бобби не выстрелил, когда Флора избавилась от шлейфа.

Не выстрелил, но эстетику подхода оценил, а попутно вспомнил о том, что в одном из внутренних карманов лежит четыре настоящих патрона. Без дураков и дурацкой химии, превращающей человека в безвольную кучу органики, которую даже алгоритмы чипа не сумеют поднять на ноги. В представлении Бобби именно так и выглядело безукоризненное выполнение распоряжения “никакого летального оружия”. По одному патрону на человека, неотчуждаемый минимум.

В теории, Бобби мог с легкостью умертвить всех в лаборатории, не прибегая к огнестрельному оружию. Тут имелась аппаратура под напряжением, в чипе хранилось полдюжины боевых вирусов, да и задумай он действовать голыми руками, только у Флоры имелся призрачный шанс отразить смертоносную атаку.

По мнению Бобби, любое оружие являлось летальным или поддельным. Даже водным пистолетиком можно забить человека до смерти, если как следует постараться.

Единственным источником беспокойства являлись закодированные провалы в памяти. Чип определенно содержал чужие скрипты, то ли корпоративные, то ли от людей Сильвера. А это означало, что рядовое задание, пусть и проходящее в почти изолированном от внешнего мира подземелье, могло в любой момент превратиться в авантюру с неизвестными вводными.