Голоса трех миров

— Хам, хам, — надрывался он, — что ты себе позволяешь? Бастар. Зверюга. Место твое в накопителе, пес.

И тут Барди окончательно сорвался — в прямом и переносном смысле слова. Он сорвался с места, бросившись вперед, и, позабыв о благоразумии, зашелся в бешеном лае. Пришел в себя он только тогда, когда увидел, с какой скоростью мелькают далеко впереди пятки эрдельтерьера. «Что я делаю?!» — мысленно ужаснулся Барди и остановился, теперь уже испуганно озираясь по сторонам. Он был уверен, что сейчас все, кто находится в этом лесу, сбегутся на жуткие его «позывные» бессловесного. Но, на счастье, в момент потасовки рядом никого не оказалось, кроме подружки эрделя. А вот она к Барди уверенно приближалась. Без тени испуга. Сияя карими глазами. Грациозно изогнув прекрасную шею, украшенную, будто роскошным воротником, замечательной белоснежной гривой. Ее острые ладные ушки короновали безупречную головку с острой по–лисьи мордочкой.

— Следуй за мной, — бросила она, одарив Барди таким взглядом, что тот сразу понял: он будет ей беспрекословно повиноваться, если даже она сама приведет его в распределитель, накопитель или куда там еще водят в городе нарушителей.

Барди еле поспевал за быстрым и легким галопом этой собаки, все стати и каждое движение которой служили свидетельством благородства породы и натуры.

— Быстрее, увалень, — окликнула она Барди через плечо. — Через пару минут сюда сбегутся все наблюдатели и стражи порядка. Вон уже и патрульная двойка.

Ее морда указала на небо, и вся она превратилась в стрелу, устремленную ввысь, вытянутую в долгом легком прыжке грациозного бега. Там, куда целилось «острие» — аккуратный маленький черный носик, — действительно появилась быстро увеличивающаяся в размерах точка, принимающая с каждым мгновением очертания полицейского флайера.

В этот миг Барди влюбился.

— Сюда, скорее, — подгоняла его красавица, и казалось, будто огненный вихрь несется над самой землей, так волновалась ее длинная шерсть, когда она мчалась, почти не касаясь искусственного покрова тропы городского леса. — Сюда, в сирень! — крикнула она, свернув на траву и скрываясь под сенью густого кустарника с сердцевидными листьями. — < Быстрее, увалень.

Барди, с хрустом ломая встречные тонкие ветви, врезался в зеленую гущу. Он исхлестал себе всю морду, но колли, которую он теперь уже даже не видел, а только слышал и чуял, продиралась все дальше и дальше, уводя его за собой в сиреневые заросли. «Это уже не сирень», — догадался он, почувствовав на боках цепкие иглы колючих стеблей и оставляя после каждого прыжка солидные клочья шерсти — отметины их тернистого пути. Впрочем, терн это, или шиповник, или какой другой колючий кустарник, Барди не думал, ему некогда было заниматься ботаническими исследованиями, он только успел удивиться, что не видит нигде клочков огненной шерсти ведущей его колли, очевидно, она очень хорошо знала дорогу, сам же Барди изодрался до безобразия. Впрочем, его подстерегали и другие опасности, он едва не провалился под землю через круглую черную дыру, зияющую и ничем не прикрытую. Шквал резких и теплых запахов не оставил у Барди сомнений, куда ведет это отверстие.

А потом он выскочил на маленькую полянку или прогалину и чуть не упал. Еле–еле остановился, чтобы не споткнуться о невесть откуда взявшуюся, торчавшую прямо из земли бетонную приступочку, и опять едва не упал, только теперь уже от того, что увидел.

Это была совсем маленькая и необычная полянка. В центре ее стоял тоже маленький домик, почти как в поселке, но почему–то сразу с двумя дверьми, с покатой крышей и облупившейся штукатуркой на кирпичных стенах. Кому и зачем понадобилось его тут выстроить? Или это дом колли? Растительность напирала на домик со всех сторон, затеняя листвой, накрывая ветвями. Какие–то бойкие кустики забрались даже на крышу, образовав и там маленький прямоугольный лесок. Вокруг домика почти не оставалось свободного места, лишь совсем небольшая, заросшая нежной травкой площадочка в тени козырька перед наглухо заколоченными дверьми да еще у боковой стены. Там в безмятежном и даже каком–то величественном спокойствии, в позе сфинкса, повернувшего голову, возлежала под живой волной склонившихся ветвей колли. Она слегка улыбалась, совсем чуть- чуть, краешками тонких губ.

— Нравится? — просто спросила она.

Барди вильнул хвостом, давая понять, что очень.

— Мне тоже, — сказала она и добавила с гордостью: — Это мое убежище, о нем никто здесь не знает. Ты первый.

Барди почувствовал в груди прилив теплоты, он действительно был польщен только что услышанным.

— Дай слово, что никому не расскажешь об этом месте и никого сюда не приведешь, — потребовала колли и тут же посерьезнела: — Ах да, ты же без говори л ки.

«Как она догадалась?! Что за умница!» — В возбуждении Барди неистово завилял хвостом и двинулся к своей спасительнице, пригнув голову, прижав уши и улыбаясь.

— Ближе не надо, — осадила она его. — Наверное, ты блохастый.

Ошарашенный, Барди сел. Последняя фраза никак не вязалась с тем впечатлением, которое уже произвела на него городская красавица.