Голос, зовущий в ночи

Шоша лежал, подтянув колени к животу, в первый момент могло показаться, что он спит, но слишком неподвижным было тело, слишком жутким лицо.

– Вот ведь, твою мать, – покачал головой сосед. – Чего ж теперь делать?

– В полицию звонить.

Владан достал мобильный и набрал номер. Пока он разговаривал с дежурным, мы успели выйти во двор.

– Жаль Витьку, – бормотал сосед. – Неплохой был парень. Бабку любил… А она его как любила. А видишь ты…

Он вновь закурил, руки его дрожали. Появился Владан. Достал сигареты и тоже закурил. Задавать вопросы при соседе я поостереглась, но того тоже мучило любопытство.

– Чего думаешь, передоз?

– Я тебе что, доктор? – буркнул Владан.

– Попахивают уже. В квартире холодно, но все равно попахивает. Видать, давно лежат. Менты соседей опрашивать будут?

– Должны.

– Мне с ними встречаться никакого удовольствия. Я, это, пойду. Прогуляюсь, так сказать, все равно от меня толку не будет, если я не знаю ничего.

– Иди, – кивнул Владан.

Мужик скрылся в своей квартире, через пять минут появился вновь, уже в куртке и вязаной шапке, которая смешно торчала на затылке.

– Бывайте, – сказал он и торопливо покинул двор.

Полицейские прибыли примерно через полчаса. Все трое с Владаном были знакомы. В квартире надолго не задержались, один из них почти сразу вернулся к нам.

– Достали эти наркоманы, – сказал, закуривая. – Хоть каждый день труповозку вызывай. Болтали, Шоша вроде завязал. Даже активистом заделался в Фонде, ну, где бабу убили. Как ее?..

– Ольга Васина, – подсказал Владан.

– Точно. Убийцу до сих пор не нашли. Говорят, свои же и убили… наркоманы то есть.

– Кто говорит? – нахмурился Владан.

– Люди, – вроде бы удивился полицейский. – А тебе Шоша зачем понадобился?

– Хотел расспросить об одном человечке. Но, как видишь, опоздал.

Полицейский, покурив, вернулся в квартиру, а Владан сказал мне:

– Отправляйся в офис. Чего здесь время терять.

– Хорошо, – кивнула я, наблюдая за тем, как к дому подтягиваются любопытные.

Принцип «ничего не вижу, ничего не слышу» никуда не делся, но полицейские машины всегда вызывали здесь интерес: оглянуться не успеешь, а рядом уже толпа зевак.

Я покидала двор, когда совершенно незнакомая женщина обратилась ко мне:

– Полинка, чего случилось-то? Убили кого?

– Да вроде нет, – пожала я плечами.

– А чего тогда менты приехали?

– Два трупа нашли.

– Наркоманы, что ли? Небось в Витькиной квартире? Чтоб им… – она досадливо сплюнула.

– Да, в Витькиной, – решила я поддержать разговор.

– Ясно было, добром не кончится. Либо прибьют, либо сами ноги протянут.

– А вы где-то рядом живете?

– В соседнем доме, – кивнула она на дом справа, точную копию Витькиного. – Окна мои аккурат к ним во двор.

– Ничего такого на днях не заметили?

– Нет. А, знаешь… – Женщина вдруг настороженно огляделась и, ухватив меня за рукав, увлекла в сторону от все разрастающейся толпы. – Вы ведь с Сербом, с Владаном то есть, не просто так здесь, верно? Ментам ничего говорить не буду, ну их к лешему. Отца моего посадили и мужа. Правда, за дело. Особенно гниду эту, благоверного моего. Теперь и сына. Старшего. Младший весной выйти должен. О чем это я? Ах да. Не люблю я ментов…

– Вы что-то видели, – напомнила я.

– Точно. Позавчера вечером, стемнело уже, вышла на улицу воздухом подышать, а этот мне навстречу. Юркнул во двор.

– Кто «этот»?

– Откуда ж я знаю. Парень или мужик. В куртке был, и капюшон на глаза надвинут. Еще и отвернулся, чтоб лица его не видела. Хотя и так не разглядишь в темноте-то… Я еще подумала: наверное, к Витьке. У него шалман, как бабка померла. Остальные-то соседи приличные, бог миловал… Ну я и заглянула во двор. Смотрю, точно, к Витьке стучит.

– Может, это был его приятель, которого вместе с ним нашли. Шоша, кажется.

– Шошу я знаю. Он здесь постоянно отирается. Лет с пятнадцати уже конченый наркоман. Значит, Витьку с Шошей нашли? Вот ведь… И Витьку с панталыку сбил, и сам помер… в расцвете, так сказать, жизненных сил… Но если сами они, чего ж ты меня расспрашиваешь? – нахмурилась она.

Хоть мысль и была высказана витиевато, но смысл я уловила.

– Парнем одним интересуемся, – ответила я туманно.

– Так я и говорю, был парень, дверь ему открыли, и он к Витьке шмыг. Я малость с соседкой поболтала и к себе вернулась. Холодно было, а я в шлепках, ноги замерзли. Села чай пить, в окно от безделья смотрю, свет я не включаю из экономии. Это ж грабеж, а не тарифы. Живу одна, а плачу, как за семью из ста человек.

Я испугалась, что до конца этой истории не доживу, но женщина так же внезапно перешла к главному.

– Короче, мне двор очень хорошо видно. Глядь, этот, в капюшоне, вышел, огляделся – и в соседний двор. Не пошел на улицу. Не хотел, должно быть, чтоб его там видели.

– В котором часу это было?

– Не позже десяти. Владану привет передавай. Болтают, вы на районе решили покончить с этими… Ну, кто наркоту продает. Двоих уже с проломленной башкой в больницу увезли.

– Это не мы, – забеспокоилась я.

– Да? Хотя лично мне их не жалко. Хоть всем бошки поотшибайте.

– Это не мы, – с тоской напомнила я.

– Ага. А парень-то вам зачем?

– Какой? – потеряла я нить разговора.