Голос крови

Эй! Вот дьявол – в ту же секунду Нестор видит, что облажался, видит прежде, чем может сказать, что именно не так, видит, как его «а я откуда знаю» повисло в воздухе, словно облако вонючего газа. То, как он нажал на «я» и «не был» и «в глаза»! Так свысока! Так резко! Форменное непотребство! С тем же успехом мог бы, не стесняясь, обозвать Маккоркла тупым белоголовым дебилом! Даже не попытался спрятать злобу! Если бы только он добавил «сарж»! «А я откуда знаю, сарж» – был бы слабый шанс, что проканает! Маккоркл из меньшинства, но он все-таки сержант! Единственный неблагоприятный рапорт с его стороны – и Нестор Камачо провалил испытательный срок и вылетел из морского патруля! Мигом! Сейчас же добавь «сарж»! Два раза – «сарж» и еще раз «сарж»! Но бесполезно – уже поздно – прошло уже три или четыре бесконечных секунды. Все, что ему остается, – это покрепче ухватиться за опорный леер и выровнять дыхание – ни звука от белоголовых американос. Нестору до кошмарного слышно собственное сердце ШМЯК, колотящееся под полицейской рубашкой. Тише тише тише ну и что ну и что ну и что он следит за очертаниями ШМЯК городского центра, поднимающимися все выше навстречу поспешному катеру, проскакивающему все новые и новые «лулу», как зовут копы прогулочные лодки, накупленные и гоняемые туда-сюда по бухте бестолковыми обывателями загорающими ШМЯК слишком жирными слишком голыми, слишком измазанными в солнцезащитных ШМЯК кремах с тридцатой степенью защиты, и эти лулу пролетают мимо вмиг, будто катер отбрасывает их назад.

– Господи Иисусе!

Нестора едва не подкидывает. Со своего места прямо ШМЯК позади офицеров он видит, как над плечом сержанта Маккоркла возникает его большой палец. И он ШМЯК тычет им назад, в сторону Нестора, и, не поворачивая головы – он смотрит прямо вперед, – говорит офицеру Кайту:

– Ему неоткуда ШМЯК знать, Лонни. Он никогда, блядь, не был на Кубе. В глаза ее, блядь, не видел. ШМЯК Ему вообще… неоткуда… знать, бля.

Лонни Кайт не отвечает. Похоже, Нестор ему по душе… и он выжидает, к чему все идет… а силуэт города растет… растет над горизонтом. Вот и ШМЯК сама эстакада Рикенбакера, пересекающая бухту от города до Ки-Бискейна.

– Ладно, Нес-тер, – говорит Маккоркл, по-прежнему показывая Нестору лишь затылок. – Это ты не знаешь. Тогда ШМЯК расскажи нам, что ты знаешь, Нес-тер. Это можно? Просвети нас. Что ты там ШМЯК знаешь?

Сейчас же вставь «сарж»!

– Ладно вам, сарж, я не ШМЯК в таком смысле…

– Знаешь ты, какой сегодня день?

ШМЯК.

– День?

– Да, Нес-тер, сегодня особенный день. И какой же сегодня особенный день? Знаешь ты? ШМЯК.

Нестор понимает, что мясистый рыжеватый американо над ним глумится, и мясистый рыжеватый американо понимает, что Нестор это понимает, но он, Нестор, не смеет ни единым словом выдать, что ему ШМЯК все ясно, потому что он знает и другое: мясистый рыжеватый американо провоцирует его на следующую дерзость, чтобы разделаться с ним уже по-настоящему.

Долгое молчание – наконец Нестор говорит как можно ШМЯК простодушнее:

– Пятница?

– Пятница, и все? А ничего более важного, чем просто ШМЯК пятница, про сегодня ты не знаешь?

– Сарж, я…

Сержант Маккоркл повышает голос, перебивая Нестора:

– Сегодня сраный день рождения сраного Хосе Марти ШМЯК, вот что у нас сегодня, Камачо! Ты почему этого не знаешь?

Лицо Нестора горит от ярости и стыда.

:::::: Он смеет говорить «Сраный Хосе Марти»! Хосе Марти – самая почитаемая фигура в кубинской истории! Освободитель, Спаситель! «Сраный день рождения» – сугубая мерзость! – и «Камачо»: чтобы без промаха залепить эту мерзость Нес-теру в лицо! И сегодня никакой не день рождения Марти! Его день рождения в январе – но я не осмелюсь спорить даже об этом!::::::

Лонни Кайт говорит:

– Откуда вы это знаете, сарж?

– Что знаю?

– Что сегодня ШМЯК день рождения Хосе Марти?

– Я внимательно слушаю на занятиях.

– Да? На каких занятиях, сарж?

– Я ходил ШМЯК в Майами-Дейд-колледж, по вечерам и по выходным. Закончил два курса. Получил диплом.

– Да?

– Вот да. Теперь ШМЯК я поступаю во Всемирный университет Эверглейдс. Хочу настоящий диплом. Я не собираюсь делать здесь карьеру, понимаешь, быть копом. Будь я канадцем, я бы об этом только и мечтал. Но я не ШМЯК канадец.

Канадцем?

– Слушайте, сарж, не хочу вас расстраивать, – говорит русоватый офицер Кайт, – но я слышал ШМЯК, что Эверглейдс сам уже наполовину канадский, студенты уж точно. Не знаю, как ШМЯК профессора.

Канадский, канадский!

– Ну уж точно не как в Управлении…

Сержант неожиданно меняет тему разговора. Не отнимая рук от рычагов и руля, он опускает голову, выпятив вперед подбородок.

– Мать твою за ногу! Смотрите ШМЯК туда! Вон эстакада, и видите, там, на мосту?

Нестору невдомек, о чем толкует сержант. Из глубины рубки ему еще не видно, что происходит на мосту.

В этот момент сквозь треск помех заговорил центральный пульт: