Голодранец

Не обосновать, хоть и стараетесь старательно

Аккуратно экспансировать свою точку зрения.

Да с вашим-то рвением

Скакать в Средневековье,

Где каждое не репрессируемое мнение

Было заточено в оковы.

Невозможно спорить и чего-то ждать

От того, кого никто не ждёт,

Кто не знает слова дом,

Кто не знает всех основ,

Кто на потом

Откладывает реальность,

Для кого мечты – сакральность.

Для того, кто знает, что умрёт,

Кого никто, если и захочет, не спасёт.

Кто никого не поймёт

И кого не поймут.

Слова – кнут,

Бог – шут, шутка, плут,

Человек – сплошь и рядом блуд.

Нет рая, нет в раю людей,

Ад поднялся выше всех религий и основ, выше низших всех низов.

Выше, чем мог представить самый ярый богослов.

К людям. К мертвецам ходячим, живым трупам.

Снова ночь и снова то же утро,

Где цивилизация не засыпавшая живёт бездушно.

Строит стены с закрытыми дверями.

Фонари лишь с темными горят огнями.

Детей едят интернет и мишки Гамми,

Перевозят в медведях граммы.

Штамповано сие чьими же руками?

Продозированные политиканы

На этом отмывают зелёные хрустящие оригами

За закрытыми дверями.

За истоптанными порогами,

Стертыми в кровь ногами,

За мертвыми деревьями и трупными тропами,

За пустынными гротами

И экзистенциальными пустотами

Прячутся уроды.

Наркоманы, геи, шлюхи,

А для остальных-то?

Политики, критики, боги.

Потому что двери закрыты,

Потому что для остальных-то

Вершина социума никогда не будет открытой…

Они не узнают

"Бога нет,

Бог умер где-то

В своём сне…"

Дым в потолок.

Разрывают части одни на часть других частей

Этот мир вещей.

Закрыты чертоги на один большой замок

И никому не будут открыты.

Мир мыслей и идей,

Где все и всё давно убито,

Закрыт на один увесисистый засов.

Мой заслон здесь

Сон.

В дыму сигаретном,

В мире без ветра,

Священно

Нарекаю себя беззаветным

Безбожным

Художником живых зим и падших лет,

Апостолом без рожи,

Уникальным в своём роде.

Безродным.

Царь и бог в голове

Из яви лезут к жизни во сне,

Кровавые следы остались наяву

В бледно-сером как небо снегу.

Жизнь станет сном,

А сон явью,

Когда подниму засов

И миру это явлю.

Я сплю…

Дым в потолок,

Что сказать могу?

Ничего.

Пред сынами рая,

Открывая замок,

Ад выпуская,

Главное – помнить -

Они твоего Ада не знали

И никогда

Не

Узнают.

Эта ночь

Я хочу разложить эту ночь на тысячи тысяч частей,

Чтобы бесконечностью стала лунная тень,

Чтобы вечность была рядом с ней.

Рядом с ней,

С ней рядом…

Рядом с весенней влагой,

Подальше от дневного знойного ада,

Рядом

С любовью из рая…

Светом рая изранен,

Слишком это было рано.

Воздух обжигает естество,

Но ты беги,

Беги, не смотря ни на что,

Беги, не сгорай только, гори.

Беги среди них,

Беги за ними,

Чтобы быть впереди,

Чтобы рвать и метать, чтобы…

Чем-то большим в этом мире

Подлунном стать.

Чтобы разложить ночь на сотни частей,

Быть вдвоём, в рае, без людей.

В рае без солнца, где только нас будет обнимать

Лунная тень.

Вечно. Быть. Рядом. С ней.

Если вся жизнь идёт по кругу,

Я хочу, чтобы он катился  рядом с ней.

Они все смеются друг над другом,

Сто сорок ложных солнц сжигают им глаза,

А их небо их же душит.

Ими правил и править будет страх

И все они бездушны,

В страстях своих – безумцы,

Хотят что-то  найти и так же – потерять.

Не надо мне той сотни солнц, и даже одного,

Ночь бы с ней,

А не одному,

И больше – ничего.

Я разложил бы ту ночь на тысячи частей.

И если так ужасен солнца день,

То пусть меня обнимает лунная тень.

Меня в обнимку с ней…

***

Разрежь мои вены

И вылей всю кровь.

Окропи ею стены

И причини мне боль

Вновь.

Разбей моё лицо

И я улыбнусь в ответ.

Брось меня в огонь

Или выкинь в лес

И я улыбнусь в ответ.

Ты мне теперь никто,

Меня для тебя больше нет.

И меркнет свет

В моих глазах,

Но мне не ведом страх,

Меня здесь больше нет.

Загорается где-то рассвет,

Первый луч озарит мои раны.

Закрываются ворота рая,

Бога больше нет.

Есть лишь безбожие.

Не был ни на кого похожим,

За то и был гоним  похожими

Я.

Лица мёртвые прохожих

На них же гниют.

У тебя же нет лица,

Лишь тень, лишь мрак,

Лишь смерть и то,

Что очи твои льют.

Льется кнут.

Писания все лгут,

Такое не могли создать

Даже при желании.

Я слышу снова этот звук…

Небо, не дай мне упасть

Под его ударами.

Я слышу постоянно их страдания.

Не много ли страдал ли я,

Не мало ли сказал им я,

Ангелам в изгнании…

Уничтожь меня,

Мне разные части наносят ужасную боль.

И делят ваши на два

Вновь.

Я ничего не могу сделать с тобой,

Убей меня, заслони солнце собой.

Когда закончится судный насмерть бой,

Надеюсь, ангелы ада заберут тебя с собой,

На закате времён,

Когда солнце пустит кровь

Вновь.

Тебя для меня больше нет

И на просьбы спасти

Я лишь

Улыбнусь в ответ…

Корабли

Наши взгляды разминутся,

Как в море корабли

И больше не сойдутся,

Как фарватеров двух линии.

Слушай это, слушай и прости.

Прости, но слишком уж не горит

Здесь в топке корабля, нет хватает соли,

Не хватает перца,

Ты говоришь без цели,

Льется слово в моё море,

За словом снова льется слово,

А я смеюсь без интереса.

Каждую ночь гляжу в ночь и вперёд.

Там мой горизонт

Упирается в мой исписанный блокнот,

Давно здесь нет на строках места,

Давно здесь нет мне места.

Наши взгляды порежут друг друга,

Или проколют осколком обиды,

Пришпорив к стене,

У небесного круга,

С благоговейным видом

Моё облако растеклось во мне.