Голодный дом

– Ох, какой же ты болван, братец! Тебе лишь бы бахвалиться! – говорит Нора напряженным от гнева голосом, но я ее почти не слушаю. – Никогда и ни с кем не смей обсуждать la Voie Ombragée. И Своффем, Или, Эр-Риф и Кантильона тоже не смей упоминать. Ни при каких обстоятельствах. Никогда, понял?!

– Обещаю исправиться, любезная сестрица, – с притворной покорностью вздыхает Иона.

– Когда-нибудь твоя наглость тебя погубит, – презрительно замечает Нора.

– И не говори, сестрица.

– И вот тогда, если получится, я сама спасусь, а тебя брошу.

Иона хочет что-то съязвить, но внезапно меняет тему:

– Я изголодался, ты изголодалась, наш операнд изголодался, а ужин давно готов: тушка ощипана, обвязана, обалдином обмазана… – Он всем телом поворачивается ко мне и громко шепчет: – Очарована, околдована и так далее{46}. Кстати, ты дышать перестала. Или не заметила еще, солнышко?

Очень хочется считать это очередной садистской издевкой, но я действительно не дышу. Вот и все… Смерть ждет меня не в перестрелке, не в автокатастрофе, не в кораблекрушении, а здесь, внутри этого… кошмара, которого быть не может, не должно, но он все-таки существует. Близнецы медленно начинают хватать и сворачивать воздух перед собой, все убыстряя и убыстряя темп, стремительно выводя какие-то знаки и узоры, словно обезумевшие каллиграфы. Губы их шевелятся, но я не понимаю, слышу ли шепот, или в ушах шумит эхо мозга, умирающего от недостатка кислорода. Над пламенем свечи возникает какой-то сгусток размером с деформированную, безликую голову. Он пульсирует багряным сиянием, то ярким, то темным, то ярким, то темным, а из боков и снизу высовываются длинные тонкие корешки, будто удерживая его в сумрачном воздухе. Длинные плети тянутся ко мне. Пытаюсь откинуть голову или зажмуриться, но не могу. Хочется завопить, как в фильме ужасов – длинно, протяжно, во все горло, – но не могу. Корешки заползают мне в рот, в нос и в уши, а потом боль копьем вонзается в лоб, будто в глаз циклопа. Из отверстия что-то вытекает и собирается прямо передо мной – прозрачный мерцающий шарик, меньше бильярдного, затуманенный бесчисленными звездами. Вот оно, мое истинное «я». Вот она, моя душа.

Близнецы, подавшись вперед, выпячивают губы и резко вдыхают.

Моя душа растягивается, как примятый воздушный шарик.

Это моя душа, это я, вот только надеяться больше не на что, не на что, не на…

Внезапно в узком просвете между Грэйерами возникает чей-то силуэт. Женская фигура в модной куртке. Широкий торс затеняет и пламя свечи, и пульсирующий сердцемозг. Справа Нора Грэйер в ужасе отшатывается. Иона не может шевельнуться – незваная гостья пухлой короткопалой рукой с маникюром цвета павлиньей лазури хватает его за горло и, взмахнув другой рукой, будто крылом, вонзает толстую шестидюймовую спицу в незащищенное горло, проткнув его насквозь, как гигантскую маслину коктейльной шпажкой. Из обеих ранок вытекает кровь, темная, словно патока на серых камнях. Иона ошарашенно таращит глаза, челюсть отвисает, голова безвольно никнет, он хрипит, кровь в ранках пузырится. Незваная гостья отпускает его, но спица… нет, шпилька для волос остается в горле. Голова Ионы свешивается на сторону, и моему взгляду предстает серебряный наконечник шпильки – лисья мордочка со сверкающими камешками глаз. В сознание откуда-то издалека проникают крики Норы: «Убирайся! Убирайся, проклятый призрак! Пошла прочь!» Незваная гостья и вправду растворяется, исчезает, сквозь нее уже просвечивает пламя свечи. Моя растянутая душа снова собралась в шар и тоже растворяется. Тело умерло, но душа спасена. Зеленый, как океанские глубины, кулон моей спасительницы, качнувшись, проходит сквозь мою душу, освещенный последними отблесками звездного сияния.

Вечность, маорийский нефрит, я сама его выбирала, я его упаковывала, я когда-то отправила его той, кого люблю.

Астронавты 2015

Айфон вибрирует у сердца Бомбадила. Его холодными пальцами достаю мобильник из балахона лыжной куртки – насупленное утреннее небо обещало ненастье, поэтому пришлось заставить Бомбадила купить ее в магазинчике неподалеку от нашей неприметной гостиницы. Снежная крупка запорашивает экран. Контрактник из «Блэкуотера» прислал сообщение:

Темно-синий «фольксваген-тигуан» припаркован в 50 м от входа в проулок Слейд, на углу Вествуд-роуд.

Отвечаю коротко:

Прекрасно.