Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница

Мне вовсе не хочется танцевать с Плутархом Хевенсби. Чувствовать его правую руку в моей, а левую — на бедре. Я вообще не привыкла к прикосновениям, если не считать родных и Пита. Тем более распорядители Голодных игр в моем понимании — мерзкие твари, хуже слизней. Похоже, он чувствует мой настрой и во время танца держится на расстоянии вытянутой руки.

Мы мило щебечем о вечере, о развлечениях, о еде, потом он отпускает непонятную шутку: дескать, после моего индивидуального показа пунш ему больше не по вкусу. До меня не сразу доходит, что это — тот самый мужчина, оступившийся и усевшийся в чашу, когда я со злости пустила стрелу в распорядителей. Ну, не совсем в них. Я выбила яблоко изо рта поросенка на их столе. Однако все от неожиданности подскочили.

— Ах, это вы… — смеюсь я, вспомнив, как расплескался пунш под его пятой точкой.

— Да. Можете радоваться: у меня до сих пор поджилки трясутся. Так и не оправился.

Хочу напомнить ему, что двадцать два мертвых трибута тоже не смогут оправиться после игры, которую он помогал создавать, но только улыбаюсь:

— Хорошо. Значит, в этом году вы — главный распорядитель? Большая честь.

— Между нами говоря, желающих было немного, — подмигивает он. — Учитывая возросшую ответственность…

«Ах да, его предшественника казнили», — спохватываюсь я. Плутарх не может не знать об участи Сенеки.

— Уже готовитесь к новой Квартальной бойне? — осведомляюсь я.

— Да-да. Впрочем, ее готовят много лет, ведь арена возводится не за сутки. Но, скажем так, изюминка Игр изобретается именно сейчас. Хотите верьте, хотите нет, стратегическое совещание состоится сегодня ночью. — Отступив на шаг, мой партнер достает из кармана жилетки часы на цепочке и откидывает золотую крышку. — Скоро пора уходить. Совещание начинается в полночь.

— Поздновато для… — начинаю я и вдруг отвлекаюсь.

Повернув часы циферблатом ко мне, мужчина обводит их большим пальцем, и на хрустале на миг загорается образ, будто озаренный свечой. Еще одна пересмешница. Точь-в-точь, как на моей броши. Картинка сразу же исчезает, и Хевенсби захлопывает крышку.

— Как мило, — произношу я.

— Не просто мило. Вещица уникальная… Если меня будут спрашивать, скажите: пошел домой отсыпаться. Совещания идут под большим секретом. Просто мне показалось, что вам-таки можно довериться.

— Конечно. Молчу как могила.

Пожимая мне на прощание руку, он, по обычаю капитолийцев, легко наклоняет голову.

— Что же, увидимся летом на Играх, Китнисс. Поздравляю с помолвкой, и удачи вам с мамой.

— Да, без удачи не обойтись, — вырывается у меня.

Плутарх исчезает, и я бреду сквозь толпу в поисках Пита. Чужие люди то и дело подходят меня поздравить — с помолвкой, с победой на Играх, с удачным выбором помады. Я отвечаю, а в голове крутится одно: зачем Хевенсби похвастал своими часами? В его жесте было что-то необычное, почти таинственное. С чего бы? Наверное, главный распорядитель боится, как бы кто-нибудь не украл его замечательную идею — наложить исчезающую картинку с птицей на циферблат. Точно: небось, отвалил за нее целое состояние, вот и трясется от страха, не желая, чтобы завтра весь рынок заполонили дешевые подделки.

Я нахожу Пита возле стола с затейливыми пирожными. Он успел нарочно позвать сюда пекарей, чтобы выведать их секреты. Мастера отталкивают друг друга, торопясь отвечать на расспросы насчет глазури и прочего. Они даже собирают ему в обратный путь коробку с крошечными пирожными разных сортов, чтобы было что изучить спокойно дома, по возвращении.

— Эффи сказала, что к часу нам нужно быть в поезде, — говорит Пит. — А теперь?..

— Почти полночь, — отвечаю я.

И, бесцеремонно сорвав шоколадный цветок с верхушки печенья, грызу лепестки.

— Настало время поблагодарить всех и попрощаться! — словно по нотам выводит Эффи, возникшая неизвестно откуда прямо под боком.

Редкий случай: в эту минуту я влюблена в ее маниакальную пунктуальность. Подобрав у каких-то столиков Цинну и Порцию, Эффи ведет нас по залу, чтобы пожать руки самым важным персонам, и начинает подталкивать к выходу.

— Разве мы не должны попрощаться с хозяином? — спохватывается Пит.

— Ему не до вечеринок, и без того уйма дел, — отмахивается провожатая. — Завтра от нашего имени придут благодарственные подарки с карточками, я позаботилась… А, вот вы где! — кричит Эффи и машет парням из обслуги, буквально взвалившим Хеймитча на свои плечи.

Мы едем по улицам Капитолия в автомобиле с тонированными стеклами, позади — машина с командой подготовки. Пробираться сквозь празднующие толпы — задача не из простых, но наша волшебница учла абсолютно все; ровно в час мы на месте, и поезд отходит от станции.

Хеймитч заперся у себя. Цинна заказывает всем чай, и мы рассаживаемся вокруг стола. Эффи безудержно тарахтит о своем расписании, напоминая, что тур победителей не закончен.

— Впереди еще фестиваль Жатвы в Двенадцатом дистрикте. Предлагаю выпить чайку — и всем спать.

Никто не возражает.