Голод. Одержимые

Она решительно перехватывает мои пальцы, что уже стремились растянуть для члена влагалище. Ну, что опять не так? Впивается ногтями в кожу, почти оставляя следы, уже начиная сопротивляться всем телом.

— Макар, хватит, я сказала!

— Неа, — хрипло рыкаю я и присасываюсь к нежной коже шеи. — Сучка вскочила, кобель тут как тут.

— Дебил! Все, отпусти! — она резко напрягает руки, царапает кожу, ногой пнула голень и, сучка, умудрилась все-таки вырваться из моего захвата.

— Ты чего творишь, сука? — рычу я и вскакиваю за ней, нависая.

Член уже ноет от нетерпения, а его жестко обломали.

— Я не хочу, — говорит Настя, не сводя с меня настороженного взгляда и бочком, бочком пробирается к своим вещам. Наклоняется, поднимает футболку и прижимает к полу обнаженной, часто вздымающейся груди.

Но я привык делать все до конца, особенно я привык любую прелюдию доводить до логического финала. Я наступаю, но Настя, знаю, тоже не из робких. Размах и вот на моей щеке красуется пятно женской ладони. Заслужил.

— Я же сказала, что не хочу! — добавляет она криком и быстро натягивает вещи на влажное тело.

— Не п*зди, у тебя там все мокрое, — качаю перед ее лицом рукой, с которой идет густой, женский аромат.

— Ну и что, — бьет она эту руку, как змея искусителя должна была ударить Ева.

Настя отбегает к двери.

— Ты хочешь меня! — заявляю, уже пыша гневом.

— Ты привлекательный. У меня давно не было секса. Что странного, что я немного возбудилась. Это ничего не значит.

— Немного? — хохотнул я и чуть пошатнулся. — Ты чуть ноги не раздвинула, сама. Что мешает? Твой не узнает.

— Зато буду знать я. И тогда точно не смогу к нему вернуться.

— Женщины. А еще мужиков обвиняют. Да вы верной можете быть до определенной степени. Пока выгодно. Вы же такие же жадные до секса, как мужики. Иди, я говорю, сюда и закончи начатое. Тебе понравится.

— Черта с два! Если я женщина. Я уже не могу испытывать желание? Мне кроме как к одному мужчине нельзя его испытывать?

— Тогда в чем смысл отношений? Если ты постоянно хочешь кого-ты еще.

— В этом и смысл, Макар, — радостно смеется Настя. — Заходя в кондитерскую, ты видишь сотни тортов и пирожных. Ты любуешься ими, хочешь их взять и съесть. Но выбираешь одно. Самое лучшее.

— И ты выбрала?

— Выбрала, но это не значит, что мне не можешь нравиться ты. Просто трахаться я с тобой не буду.

— Я мог бы и заставить, — бурчу я и снова сажусь на свой стул. Голова кружится. И жрать хочется.

— И это будет последним поступком в твоей жизни. Я просто скажу отцу, и он тебя застрелит.

— Все пытаются мне угрожать, — я нашел бутылку и влажно приложился к горлу. — Черт. Жизнь дерьмо. Одной бабе нужен ребенок, другая хочет трахаться, но воротит нос. Как вас понять?

— А как понять вас? — фырчит Настя. — Ты любишь Васю, но идешь трахать меня, чтобы доказать самому себе что не любишь Васю. Логика пять баллов.

— Эмм, — откидываюсь на спинку стула. — В такой формулировке все звучит, действительно, странно.

— Вот видишь, — уже поглядывая на дверь, говорит Настя.

— Просто она требует от меня того, что сама не в силах дать. У меня от нее с трудом встает. При этом я хочу ее рядом с собой.

Это нормально?

— Поговори с ней. Она просто хочет быть не одной. Тем более после психолога она стала спокойнее.

— Она хочет, чтобы я занялся чем-то другим. Продал Голод, а я не могу. Не знаю, чем… — и тут замолкаю, смотря на себя через огромное зеркало, потом перевожу взгляд на Настю.

— Всегда можно попытаться, — пожимает она плечами.

— Ты мне поможешь? — спрашиваю и продолжаю осматривать зал.

— С чем помочь?

— Открыть фитнес-центр. Ты же сказала про попытаться. Буду уважаемым честным директором спортивного зала, а владельцем запишу Ваську мою.

— Честным? — вскидывает Настя брови. Макар ухмыляется и проводит по своим волосам рукой.

— Уважаемым точно. Так что, поможешь?

— А что я могу? Я сама в этой сфере пару месяцев.

— Ну… Все когда-то начинали. Будешь менеджером. За все отвечать. Пока мы с Васькой катаемся по миру.

Она задумалась и ответила после небольшой паузы.

— Я подумаю, Макар, но ничего не обещаю.

Я киваю, иду к выходу, уже почти заглядываю за дверь, как вдруг в голову приходит мысль. Не хорошо будет, если солдафон отрежет мне яйца. Я бы так и сделал.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍— Слушай, Насть. Давай… Может не будем Солдафону ничего говорить. Ничего же не было.

— Не было, — твердо говорит Настя и кивает на дверь. — Иди уже.

Выхожу, как после холодного душа. В душе становится светлее. В голове проясняется. Мы начнем все сначала. Мы сделаем все иначе. У нас даже свиданий нормальных не было. Она сразу на меня запала, я сразу сгорел в огне похоти. Нам не требовался период романтики. Нужно просто его пройти.

Но сначала клуб. Продам квартиру. Найду помещение. Продам Голод. Забахаем центр, не хуже, чем в Штатах. Название оставим «Голод»

И я уже выбрасываю бутылки из багажника, уже полный энтузиазма сажусь в свой БМВ. Собираюсь врубить любимое Васино музло. Вдруг слышу телефон. Звонок, нарушивший все мои планы.