Голод и тьма

Но Сару с Машей я, к своему удивлению, встретил в бане, и мы отправились к нам. Маша была чудесной девочкой – доброй, милой, умной, и необыкновенно красивой, со смугловатой кожей, огромными голубыми глазами, густыми тёмными волосами, и личиком, на котором аккуратный, чуть курносый носик соседствовал с типично мивокскими высокими скулами. Они с моим Колей были лучшими друзьями, и вечно то она прибегала к нам, то Коля к ней. Однажды, когда Сара была у нас, я высказал надежду, что они когда-нибудь поженятся. Меня поразило, что и Сара, и Лиза – Машина, кстати, крёстная – в один голос закричали:

– А вот этого не надо.

А почему, не пояснили. Я тогда подумал, неужто в моей супруге всё ещё живут предрассудки… но тогда почему Сара против? И почему они – лучшие подруги? Но потом решил, что не буду ломать голову над женской логикой, и успокоился.

Сейчас же мы передали Машу Анфисе и неспешно пошли вверх – время ещё было, да и, как известно, начальство не опаздывает, начальство задерживается. Улицей выше мы забрали моего второго заместителя, Колю Корфа, мужа моей двоюродной прабабушки, Александры. Коля был тяжело ранен во время боёв за Приморье, и Лиза, вытащившая его буквально с того света, запретила ему на определённое время тяжёлые физические нагрузки, и попросила Мэри взять его в министерство, пока меня не было. Он оказался прирождённым дипломатом – очень хорошо ладил с людьми, умел вести переговоры, да и языки ему давались с поразительной лёгкостью. И, так как он был мужчиной, что для людей семнадцатого века было немаловажно, а ещё и бароном Священной Римской Империи, сиречь природным грандом, именно он вёл переговоры с испанцами в моё отсутствие. Сам же он не раз подавал прошения о возвращении на действительную военную службу, но я с трудом смог его убедить остаться в министерстве – без него мы были бы, как без рук.

Каждый раз, когда я поднимался на Соборную площадь, с которой открывался прекрасный вид на Росс и окрестности, я вспоминал поросшие секвойями холмы и немногочисленные мивокские деревни, которые мы увидели здесь в далёком девяносто девятом году. Теперь же это был город "с златоглавыми церквями, с теремами и садами" – точнее, церквей в самом городе было пока всего три – собор святого Николая на Соборной площади, Владимирский храм в Нижнем городе, и храм Успения пресвятой Богородицы в крохотном Успенском монастыре – резиденции нашего архиепископа, находившейся несколько севернее, там, где располагались яблони и вишни. То и дело, дома перемежались небольшими парками либо сохранёнными при строительстве береговыми секвойями. В отличие от секвой горных, они взмывали вверх, но не особо разрастались в ширину.

Заводы и мастерские располагались, как правило, в районе порта, а также на другой стороне залива, в Александрове – так решили назвать то, что в нашей истории стало Оклендом; именно там находились и крохотный наш аэропорт, и большая часть обрабатывающей промышленности, благо леса и каменоломни были рядом. Единственной проблемой были недостающие глубины, но руда и уголь поставлялись туда плоскодонками из Россовского порта. Основной упор делался на базовые отрасли – материалы для строительства, для кораблестроения, для пошива одежды и обуви, для станкостроения – но разнообразные производства осваивались одно за другим, и вскоре, есть такая надежда, придёт черёд более технологичных товаров.

Сама же экономика была чем-то сродни "военному коммунизму"; мужчины, как правило, работали по десять-двенадцать часов в день, кроме воскресенья, женщины – в пределах возможностей в зависимости от количества и возраста детей. Все были обеспечены жильём – бездетные, как правило, в общежитиях, семьи с детьми или такие, где рождение ребёнка ожидалось в скором времени, в домиках вроде нашего. Еды хватало, причём существовал и общепит, пока по талонам; либо можно было забрать еду с собой из своеобразных "фабрик-кухонь". Медицина была на высоте, хотя на горизонте маячило время, когда лекарства нужно будет производить самим, но и здесь имелись наработки, и весьма обнадёживающие. Сложнее было с оборудованием больниц – запчасти было взять неоткуда – но одной из задач Лизы и её команды было, во-первых, спланировать лечение при отсутствии многих привычных приборов, во-вторых, найти им замену, пусть более примитивную, и, в-третьих, сохранить образцы приборов и составить их описание для того времени, когда возможность их производить появится. Очень неплохо были развиты уход за детьми и образование; уже работали ясли и школы для детей, а также военная академия и Россовский университет; имелись кружки и курсы различных дисциплин, и даже компьютерный курс имелся, хотя время, когда наши ноутбуки перестанут работать, было не за горами. Кстати, ещё мои ребята из министерства информационных технологий занимались систематизацией имеющихся знаний и сохранением наиболее ценных книг, в основном из электронных библиотек. И, наконец, развивалась добыча полезных ископаемых, включая золото.