Голод и тьма

Двадцать шестого ноября на рассвете мы увидели Святую Елену, порт Константиновки, и качающегося на волнах "Колечицкого". Здесь мы провели две недели – нужно было дать пассажирам возможность погулять, ведь в Лиссабоне их пускали только большими группами и под присмотром, мало ли что, портовый район и там славился своими головорезами. А ещё важнее был второй момент – необходимо было передать то, что было построено и налажено, в руки новых жителей Святой Елены.

Посёлок Константиновка уже был готов к длительному заселению – ребята с "Колечицкого" сделали всё очень неплохо, включая и электростанцию на речке, протекавшей по посёлку. Константиновский залив был глубоководным, и там уже соорудили два пирса, так что и им, и нам хватило места, и все пассажиры смогли спуститься посуху.

Налажено было и сельское хозяйство Привезённые овцы и коровы успели расплодиться, пшеница и овощи тоже росли хорошо, равно как и кое-какие тропические фрукты, закупленные в Бразилии, а на корабликах ребята наладили лов рыбы. Построена была и водяная мельница – чуть ниже электростанции – и пекарня. Топлива много не требовалось, всё-таки здесь круглый год было тепло, и были составлены планы по сохранению местных лесов – в нашей истории они были практически уничтожены ещё в семнадцатом веке. А для городка и церкви использовали сухостой – его здесь было много.

В одном из других заливов, названным заливом Алексеевой (хорошо, что не Алексеева, подумал я), планировали в будущем построить нефтехранилище и углехранилище – там не было хорошей дороги внутрь острова, зато было достаточно места для размещения подобного рода объектов. Но индустрии как таковой ещё не существовало. Подумав, мы решили оставить здесь одну "утку" и два джипа, а также пару цистерн с горючим.

И вот последний заплыв в тёплой воде, последний молебен и общая трапеза на берегу, последняя прогулка, во время которой я встретил Анну, которая меня обняла и прошептала по немецки:

– Счастья тебе и твоей семье!

И заплакала. Я её поцеловал в щёку и сказал:

– И тебе того же. Увидимся ещё, даст Бог – думаю, года через три-четыре.

Дальнейший путь прошёл как по маслу – или почти как по маслу. До Фольклендов – тьфу ты, архипелага Кремера – всё было хорошо, а вот потом, несмотря на южное лето, мы прошли через шторма у мыса Горн и у юго-запада Чили. После первого шторма нам пришлось сделать незапланированную двухдневную остановку на Огненной Земле, где мы и отпраздновали Новый Год. Но не успели мы выйти в море, как вновь начало штормить; к счастью, третьего января, в Сочельник, ветер ослаб, вышло летнее солнце, и Рождество мы отпраздновали в море, а на следующий день прибыли в Консепсьон, где заново загрузили продовольствие и чистую воду. Двадцать второго января мы прибыли в залив Святого Марка, а двадцать девятого – во Владимир, где нас покинуло около пятисот человек, и где мы распрощались с владыкой Иннокентием, после того, как он отслужил литургию в недавно построенной церкви.

Утром первого февраля я стоял на носу "Победы" и наблюдал, как у Золотых ворот мы входим в пелену тумана. Но вскоре он рассеялся, и перед нами возникла величественная панорама Русского Залива. А ещё через полчаса "Победа" пришвартовалась у новопостроенного дока, на котором среди сотен встречающих я увидел девушку в красном платье с ребёнком на руках. Девушек таких там было много, но даже тогда, когда я ещё не мог различить её лица, на моей душе стало необыкновенно радостно – я сразу понял, что это моя Лиза и мой ребёнок.

Часть II. Смута

Глава 1. И вновь продолжается бой…

1. Первое октября 1606 года

Пи! Пи! Пи!

На этот раз никаких дурацких снов от пиканья часов у меня не возникло. Тем более, звук этот был намного мелодичнее, чем будильник моей бывшей "Сейко", да и батарейки хватало на десять лет. А получил я их после своего возвращения, из запасов на "Святой Елене". Я осторожно высвободился из объятий мирно сопевшей рядом Лизы, нежно поцеловал её, и, стараясь не шуметь, выбрался из кровати. Натянув на себя подготовленную с вечера одежду, я вышел на кухню, где Анфиса уже готовила – для нас и для детей. Наскоро выпив чаю и чмокнув Анфису в щёчку, я вышел из ставшего за три года родным дома.