Голод

Тут Лидия и заплакала – сначала беззвучно, так что Стэнтону показалось, будто с неба вновь падает легкий снежок, но затем разрыдалась вовсю. И умолкла, словно язык проглотила.

Тогда Стэнтон опустился перед ней на колени. Руки ее оказались невероятно холодны, и он сжал их в ладонях, принялся изо всех сил растирать, не обращая внимания на ее слезы. Может быть, стоит только согреть ее, и она вновь станет той, прежней Лидией, которую он знал – или думал, что знает, – с детства?

– Кто бы он ни был, для меня это неважно, – заговорил он, перекрывая ее плач. – Я всю жизнь любил тебя и буду любить всю жизнь. Прошу тебя, Лидия: если ты меня тоже любишь, выходи за меня замуж.

Лидия наконец перестала плакать. Слезы оставили на ее обветренной коже тоненькие следы влаги. Лицо Лидии казалось картиной, готовой расплыться, помутнеть, навеки утратив истинный вид.

– Я с ним знаком? Неужто этот подлец сбежал и бросил тебя?

Но Лидия отрицательно покачала головой.

– Нет, никуда он не сбежал. И мне… и мне, Чарльз, никуда… никогда от него не уйти.

Тревога Стэнтона достигла пика.

– Я никакому чудовищу не позволю ломать тебе жизнь. Пойдем к твоему отцу: уж он-то любого, кто бы то ни был, заставит за все заплатить.

Услышав это, Лидия вновь громко, отрывисто зарыдала, высвободилась из его рук и побежала в лес. Стэнтон, окликнув ее, помчался следом, нагнал, схватил Лидию за плечо, развернул к себе. Тогда она, уткнувшись лицом в его грудь, что-то забормотала – снова, и снова, и снова, и, наконец, Стэнтон сумел расслышать ее слова… но разум упорно отказывался в них поверить.

– Это он… это он… это ОН… отец…

Секрет Лидии накрыл окрестный лес, словно ватное одеяло. В то время как на свет одна за другой, медленно, с болью выплывали подробности, вокруг безмолвствовали даже птицы. Мистер Нокс уже около двух лет принуждал дочь спать с ним.

Потрясенный, охваченный ужасом пополам с отвращением, Стэнтон обнял ее, прижал к себе. Ведь он все это время был рядом, но ничего не заметил, ничем не помог. Сможет ли он хоть когда-нибудь простить себя? Сможет ли стать достойным доверия хоть одной девушки?

– Я все улажу, – твердил он, хотя сам не знал как.

Лидия принялась умолять его никому никогда не рассказывать о пережитом ею позоре.

– Если хоть кто-то узнает, я дальше жить не смогу, – твердила она.

При виде ее неожиданного, противоестественного стремления защитить отца Стэнтону сделалось жутко. В конце концов Лидия отстранилась от него, утерла слезы и твердо сказала, что ей нужно вернуться домой, пока ее не хватились.

Тут Стэнтон и пообещал:

– Встретимся завтра, здесь же. Я все улажу.

Лидия кивнула.

– Пожалуйста, не рассказывай никому, – попросила она и побежала к дому.

После этого разговора Стэнтон, дрожа от холода, бродил по лесу не один час. Дело шло к вечеру, мороз крепчал, однако остановиться он не мог: казалось, стоит дать отдых ногам, ужас задушит насмерть.

Вернувшись домой, он направился прямо в кабинет деда. Разговор ему – Стэнтон знал – предстоял не из легких. Строгий до беспощадности, с Ноксом дед крепко дружил, и шансы на то, что он поверит в историю Стэнтона, стремились к нулю. Однако это было неважно: ведь дело вовсе не в правде, главное – все уладить, как обещал.

Рассудив так, Стэнтон сказал деду, что ребенок – его, и попросил позволения поступить по чести, немедля женившись на ней. Юный умом, он полагал, что в позволении и в средствах дед не откажет, сколько бы строгих нотаций ему ни прочел.

Увы, дело обернулось иначе. Вместо позволения жениться дед пригрозил отречься от Стэнтона. Отец Лидии уже ославил его повесой и негодяем, и с этим Стэнтону оставалось только смириться: ему все равно никто не поверит. В тот день он впервые сумел оценить, какую власть дают человеку деньги: за деньги Нокс сумел купить даже собственную, угодную ему правду.

Но самое худшее Стэнтон понял лишь позже. Нокс вовсе не желал видеть его в зятьях. Зачем ему зять, знающий его жуткую тайну? Зачем ему зять, куда ниже его положением?

Зачем ему зять, если он хочет оставить дочь для себя?

Что ж, если позволения не добиться, придется обойтись без него. Они убегут. Да, никаких планов бегства у Стэнтона нет – ну и не надо. Любовь и правда приведут их к свободе.

Приведут. В этом Стэнтон не сомневался.

Спустя несколько дней Стэнтон отправился к Ноксу, на похороны. Над головой вихрем вились крохотные снежинки. У порога он поднял взгляд к небу, белой фланелью растянутому над горизонтом. Приближалась пурга.