«Голландская доблесть»

Попытка не удалась. Это было очевидно. Теперь ему оставалось одно — спасаться. Он с ловкостью кошки мгновенно перевернулся на спину, уперся пяткой в крошечное овальное углубление и сел. И тут мужество оставило его. Лучи солнца проникли наконец в долину, и Гэса потрясла ужасающая глубина бездны.

— Лезь вперед, хватайся за крюк! — приказал ему Хэзэрд, но Гэс лишь покачал головой. — Раз так, тогда спускайся.

И снова Гэс покачал головой.

На его долю выпало тяжкое испытание — сидеть на краю пропасти, рискуя свалиться каждую минуту. Но и Хэзэрду, который сейчас лежал в полной безопасности в расщелине, тоже предстояло выдержать испытание, хотя и несколько другого рода. Когда Гэс начнет сползать — а он вот-вот начнет — и, падая в пропасть, станет натягивать веревку, сможет ли он, Хэзэрд, выбрать ослабевший конец и удержаться на месте? Вряд ли. И он лежал, казалось бы, в полной безопасности, но в то же время обреченный на смерть. И тут началось искушение. Почему бы ему не отвязать веревку? Тогда он в любом случае будет спасен. Это был самый простой выход из положения. Кому нужно, чтобы погибли два человека вместо одного? Но национальная гордость, честь и чувство собственного достоинства помогли ему преодолеть искушение. Веревка осталась вокруг его пояса.

— Спускайся! — приказал он, но Гэс словно окаменел. — Спускайся, а не то я стащу тебя вниз, — пригрозил он и подергал веревку, чтобы показать, что он не шутит.

— Не смей! — прошипел Гэс сквозь стиснутые зубы.

— Еще как посмею, если не спустишься! — И он снова потянул за веревку.

Всхлипнув в отчаяния, Гэс начал спускаться, стараясь изо всех сил держаться подальше от пропасти. Хэзэрд — постоянно настороже — ловко и споро выбирал ослабевший конец, испытывая наслаждение от своего хладнокровия. Когда веревка стала натягиваться, он постарался закрепиться на месте. Рывок наполовину вытащил его из расщелины, но он все же удержался на месте и очутился в центре круга, который описал Гэс, с веревкой в качестве радиуса. Гэс приземлился на самом краю южного выступа Седла. Через несколько секунд Хэзэрд протягивал ему флягу.

— Глотни сначала сам, — сказал Гэс.

— Нет, ты. Я уже не хочу.

— Да и я уже не хочу. — Было видно, что Гэс не очень-то верит в магические свойства бутылки.

Хэзэрд спрятал бутылку в карман.

— Ты продолжаешь игру, — спросил он, — или сдаешься?

— Ни за что, — запротестовал Гэс, — я продолжаю! В роду Лафи трусов не было. И если я и сплоховал там, наверху, так только на секунду: на меня что-то вроде морской болезни нашло. А теперь я в норме и лезу на самую вершину.

— Ладно, — сказал Хэзэрд, — Только теперь ты лежи в расщелине, а я тебе покажу, как это делается.

Но Гэс отказался. Он придерживался того мнения, что гораздо легче и безопаснее ему с его ста шестнадцатью фунтами веса карабкаться по ровной скале, чем Хэзэрду, который весил сто шестьдесят пять, и что легче человеку весом в сто шестьдесят пять фунтов приостановить падение человека в сто шестнадцать фунтов, чем наоборот. Да и помимо всего прочего, ведь у него уже был кое-какой опыт. Хэзэрд понял всю справедливость его доводов, хотя и поддался уговорам с большой неохотой.

Успех второй попытки оправдал уверенность Гэса в себе. Один момент, правда, казалось, что он может повторить свою первую неудачу, но он сделал последнее, окончательное усилие и ухватился за крюк, к которому так долго стремился. Хэзэрд по веревке быстро присоединился к нему. Следующий крюк был на расстоянии шестидесяти футов, но почти половину этого расстояния занимала неглубокая борозда, прорытая ледником еще в незапамятные времена. Воспользовавшись ею, Гэс без труда закинул лассо на крюк. Теперь им казалось, — да так оно и было на самом деле, — что самая трудная часть пути осталась позади. Правда, склон в этом месте становился еще круче и вздымался под углом в шестьдесят градусов, зато почти все крюки тут были целы; они располагались на расстоянии шести футов друг от друга, как будто были вбиты специально для юношей и только их и ждали. Даже лассо не понадобилось. Теперь им казалось детской забавой, стоя на одном крюке, забрасывать петлю на другой и потом подтягиваться к нему на веревке.

Бородатый, бронзовый от загара человек встретил их на вершине и крепко, по-дружески пожал им руки.

— И еще восхваляют разные там Монбланы! — воскликнул он, прервав свою речь, чтобы еще раз полюбоваться величественной панорамой. — А только ведь нет ничего ни на земле, ни под землей, что могло бы сравниться с этим зрелищем.

Тут он опомнился и стал благодарить их за то, что они пришли ему на помощь. Нет, нет, он не расшибся и не был ранен. Просто, едва взобравшись на вершину, он по беспечности выпустил из рук веревку. Разумеется, он не мог спуститься без нее. Они поняли его сигналы? Нет? Вот это странно! Тогда как же они…

— Мы поняли, что произошла беда, — прервал его Гэс, — по тому, как отчаянно вы стали сигналить, когда мы выстрелили из ружья.

— Вы, должно быть, промерзли здесь ночью без одеял? — осведомился Хэзэрд.

— Еще бы! Я и до сих пор не оттаял.