Голая экономика. Разоблачение унылой науки

Тогда м-р Крюгер и мисс Дейл сделали еще один шаг в своем анализе. Они изучили результаты студентов, принятых в высшие учебные заведения с жестким отбором среди абитуриентов и в университеты, проводящие менее строгий отбор. Некоторые из таких студентов предпочли университеты, входящие в Ivy League [64]; другие же отдали предпочтение менее строгим в плане отбора университетам. Главное открытие м-ра Крюгера и мисс Дейл лучше всего обобщено в заглавии их работы — «Children Smart Enough to Get into Elite Schools May Not Need to Bother» («Детям, достаточно умным для того, чтобы поступить в элитные учебные заведения, нет нужды беспокоиться»). Средние заработки выпускников как университетов, проводящих жесткую селекцию, так и университетов, не слишком свирепствующих при отборе студентов, будут приблизительно одинаковыми, независимо от того, в каком учебном заведении они учились. (Единственное исключение составили студенты из семей с низкими доходами; если такие студенты заканчивают высшие учебные заведения с жестким отбором, их заработки существенно возрастают.) В целом «качество» студентов начинает, по-видимому, играть более важную роль в жизни, чем качество университетов, в которых они учатся.

Значит, платить по 100 тыс. дол. и больше за учебу в университетах Ivy League неразумно? Вовсе нет. Дипломы Принстонского или Йельского университетов по меньшей мере эквивалентны жесту «палец вверх», сделанному Роджером Эбертом. Такие дипломы говорят о том, что вы — специалист высокой квалификации, так что те, с кем вам придется сталкиваться по жизни (работодатели, супруги, родня супругов), будут испытывать меньшие сомнения на этот счет. Кроме того, всегда существует шанс, что вы чему-нибудь да научились, четыре года протусовавшись с величайшими умами мира. И все же м-р Крюгер дает абитуриентам высших учебных заведений такой совет: «Не верьте, что единственным учебным заведением, в котором стоит учиться, является то, в которое вас не примут… Поймите: ваша мотивация, ваши устремления и ваши таланты определят ваш успех в большей мере, чем название учебного заведения, которое будет указано в вашем дипломе».

Американские реформаторы образования часто игнорируют мысль о том, что умные, целеустремленные молодые люди (родители которых имеют сходную мотивацию) преуспеют независимо от того, в каком учебном заведении они учились. В штате Иллинойс ежегодно проходит осенний «праздник» — раздача отчетных карт школам штата. Каждую школу штата оценивают на основании успехов, продемонстрированных учащимися на стандартных экзаменах. СМИ быстро хватаются за эти карты отчетности, публикуя списки «лучших» школ штата, которые обычно находятся в богатых пригородах. Но говорят ли нам эти отчеты и публикации что-либо о том, какие школы действительно самые лучшие? Необязательно. «Во многих пригородных сообществах учащиеся будут хорошо успевать на стандартных экзаменах даже в том случае, если они ходят в школу и просто отсиживают там по четыре часа в день», — говорит экономист из университета Рочестера Эрик Ханушек, специалист, выявивший довольно слабую зависимость между успехами учащихся и усилиями школ. Отсутствует фундаментально важный фрагмент информации: насколько велика «стоимость», которую реально добавляют нашим чадам в этих «эффективных школах»? Действительно ли в таких школах работают выдающиеся учителя и администраторы или же эти школы — просто места сосредоточения привилегированных учащихся, которые хорошо сдавали бы стандартные экзамены независимо от того, в какие школы они ходят? Это все тот же вопрос о преимуществах Гарварда.

В начале этой главы была поставлена серьезная социальная проблема. Подобной же проблемой я и закончу главу. Речь идет о расовой принадлежности как об информационной проблеме. В основе ее лежат два простых вопроса. Во-первых, несут ли значимую, важную информацию данные о расовой или этнической принадлежности сами по себе или в сочетании с данными о каких-то иных обстоятельствах? И во-вторых, если они несут важную информацию, что нам с нею делать? Основное внимание уделяют ответу на первый вопрос. После событий 11 сентября можно определенно утверждать, что тридцатипятилетние арабы представляют для страны большую угрозу, чем шестидесятипятилетние женщины-польки. Полицейские чины давно утверждали, что расовая принадлежность может быть хорошим сигналом: хорошо одетые белые подростки, бродящие по негритянским бедным кварталам, часто ищут там продавцов наркотиков. Преступные организации имеют расовый или этнический характер. В то самое время как президент Клинтон заявлял о том, что расовые характеристики «не имеют морального оправдания», веб-сайт его главного специалиста по борьбе с наркотиками Барри Маккаффри как раз пропагандировал именно такой подход к проблеме. Как отмечалось на этом сайте, в г. Денвер торговцы героином — преимущественно мексиканцы, в г. Трентон крэком торгуют в основном афроамериканцы мужского пола, а порошком кокаина — выходцы из Латинской Америки [65].