Гой

– Гость приходил в мой дом. Гость увидел, что гибелью болен ты. Не телом. Что гибель стоит позади тебя не только здесь, но и в Коробке. С самого рождения и по сей день.

– Кто этот гость? Как он выглядит?

– Если посчитает нужным, сам объявится. Показал мне, что зла мне не желаешь. Расскажи мне об этой болезни, гой.

– Быстро ты вернулся из другого места, отец. Думал, на несколько суток пропадешь. Если не до Рассвета.

– Сколько суток, по-твоему, прошло?

– Не больше суток.

– Болезнь твоя.

– Никогда бы не подумал, что то, что ношу в себе с самого рождения, станет видимым для другого. Катарсис не перестает меня удивлять.

Болезнь моя мучительна. Дуру принимал как обезболивающее. Не знаю за других, мне приходится создавать противоядие каждые два-три года, бывает, чаще. Если вовремя не принять – не живу. Дышу, жру, сру, сплю – и не живу. Не жить – страшно, но страшнее не жизни – привыкание к тому, что не живешь. Не создать противоядие – значит, подвергнуть себя пыткам. Мне трудно объясниться понятнее, старик, сам не до конца понимаю, что это такое и за что я несу такую ношу.

– Дети гибели. Катарсис – отец отцов наших, бог отцов наших. Другое место тебе не дом. Иной отец тебе не учитель.

Дай духу своему пищи: любви и знаний. Пусть этим питается он.

– Знания – хорошая пища, отец. А первое где взять?

– Как ты думаешь, кто я?

– Ты – пророк, – без раздумий сказал я.

– Пророк.

– Почему так? Почему не с ними?

– Я больше не играю по их правилам. Я сделал достаточно для того, чтобы мне позволили создать собственный мир в их мире.

– Мне нужно спасти Амена.

– Он слышит тех, кто говорит в его присутствии. Амен. Мне не нужно быть знакомым с Аменом, чтобы знать, как открыть ему глаза. Твой ход, гой. Чем я не прав, не живя среди гоя?

– Думал над этим. Много думал. Твой мир идеален не только для тебя, но и для меня. В нем идеально все, кроме Ночи, от нее веет опасностью. Похоже, нужно привыкнуть, что здесь она способна быть другой, и гостя твоего незнание порождает страх. Ты мог бы передавать свои знания гою, нести пользу жизнью своей. Ради чего ты живешь сейчас, старик?

– Не во благо Коробке. Не во благо создателям Коробки. Не во благо потребителям Коробки. Не во благо жителям Катарсиса. Не во благо кому-то, кроме себя. Во благо себе служу я теперь, гой.

– Чем ты не демон, старик?

– Демонами управляют.

– Тобою – нет?

– Катарсис способен оказывать воздействие и менять ход событий. Выше горы – Катарсиса только иные горы – Катарсисы. А гои выше гор, только пока стоят на вершине самой горы.

– Что такое Катарсис?

– Разыщи фолиант. Представления о нем неверны. Он не существует в виде цельной книги. Обрывочные знания из него спрятаны по всему Катарсису. Так же неверны и представления о самом Катарсисе у гоя нового времени. Дети гибели и дети спасения – вы об одном и том же, но имеете разные представления.

– Кто будет бороться за наши души, батя?

– Вам лишь бы лежать навзничь. Чтобы за вас боролись. А сами способны создать ценность, за которую стоит бороться? Настоящую ценность, которая будет иметь вес и через год, и через десятилетие, и через века? Потому и неизученной болезнью погибаете ты и подобные тебе, создавая временное, существуя во временном. Алмаз – твердый. Золото – твердое. Там, в Коробке, ценится настрой твердый. Дары Коробки. Здесь, в Катарсисе, самое ценное – не твердое. Вода, плод, фолиант, цветы. Дура, свойств которой вы не открыли. А те, кто открыл, скрывают от вас. Это только то, что тебе известно, гою нового времени. Ценностей гораздо больше на землях, куда еще не ступала ваша нога.

– Не ступала. Будет Рассвет, будет пройдена и новая тропа. Болью твердость свою приобрели.

– Потому и не стремитесь целого увидеть, воспитанники боли. Затем узники ее. Только болью можно себя воспитывать – только ее превознося?

– Я не смог уберечь непомнящих в граде Покоя. Все до единого – на погосте. А я здесь, сижу в темноте. Вижу Ночь, от которой не закрывают на засов двери. Я выберусь отсюда, пророк. Еще до наступления Ночи думал о том, что в твоем мире лучше, чем в мире общем. Что твой Катарсис гораздо ближе мне, чем гойский. Пообещал своему другу я, когда стрелой раздробил иллюзию былого, что можно вернуть невозвратимое. Пообещал больше себе самому, чем памяти о нем, что передам знания: его, мои – тому, кто будет нуждаться в них, и подниму нуждающегося. В Катарсис придут другие гои. Может, я однажды приду. Или в другой Катарсис. Кто знает, тот не сказал. Нужно оставить после себя знания, чтобы они не заблудились. Чтобы сам не заблудился, придя с ними. Пока еще рано у отца богов наших подобного твоему мира просить. Не пришло время.

После моих слов наступила тишина. Затем заскрипела кровать, Негоди встал и пошагал в ту часть комнаты, где расположена входная дверь. Вышел из дома. Думал, нужду справить побрел старик. Когда он вернулся, то встал передо мной:

– Протяни открытую ладонь.

Сделал, как он сказал.

– Это «истома». Передашь ее тому, кто Амена оставил в Коробке. Амен откроет глаза. Есть такой дар в Катарсисе, называется Логос…