Гой

– Навеяло о своем, далеком. Родила как-то сука двоих щенков. Один рыжий, как мать. Короткошерстный. Подвижный, кусался. Второй – лохматый, как медведь. Медленный. Добрый. Лишний раз рот не открывал, все бегал ко мне, чтобы я его гладил. Мне лет семь было. Отец сказал, что оставит короткошерстного рыжика, потому что он злой. И будет хорошо службу нести. А этого лохмача кому-нибудь пристроим. Случилось так, что меня не было дома, уезжал куда-то. Вернулся на следующий день. Медведь изменился до неузнаваемости. Он нападал на рыжика, кусал его, рычал. Показывал, кто хозяин. Начал гонять соседских котов, на прохожих гавкать. Я долго не мог понять, что произошло. Немного повзрослел – понял. Отец оставил лохматого, и прозвали его Барсом. Около двадцати лет пес нес службу отменно. Был злым, когда нужно, и ласковым, когда просил погладить.

– Посмотрим, Гет.

– Пойдем через хранителей или в обход?

– Через хранителей. Попрощаться с товарищем хочу.

Толик после обеда пошел к Мирону в хижину, взял два пустых бутыля и заказ на дуру. К концу дня вернулся парень с дурой. Там, у костра, когда сжигали хлам, нарисовали ему местность на листке бумаги. Где ручей, где дура. Где дом Захара и тропа в станицу Покинутых.

Не побоялся, чертеныш, пойти в одиночку, нашел-таки место сам, без чьей-либо помощи. Мирон был доволен. Может, наконец, бизнес начнет процветать. А там, глядишь, и по дары ходить будет. Да старшим в граде среди непомнящих станет.

Было позднее время, я собирал рюкзак в дальнюю дорогу, в дверь моей комнатушки постучали.

– Заходи.

Явился тот самый Толик.

– Не помешаю?

– Говори, раз пришел.

– Расскажите мне, Злой, о Катарсисе перед уходом. Что-то, что мне обязательно пригодится.

– «Хочу знать, но не знаю, что». Что конкретно интересует о Катарсисе?

– Чтобы правилом стало на многие годы. Мудрость.

– Не относись к Катарсису несерьезно. Он этого не прощает. Многие поплатились за это.

– Теперь я ощущаю, что Он – живой. Это живой организм. Все взаимосвязано: эти земли, нелюди, дары, смерти, Ночь. Рассвет.

– Да ты и сам, Толик, смотрю, кое-что понимаешь. Где этого нахватался, признавайся.

– Здесь. В граде Покинутых. Сегодня впервые сам пошел за дурой.

– Слыхал. Так держать. Полы в доме Мирона мыть – неперспективное дело.

– Это понял я. Но кто-то должен мыть. Страшно было. Очень страшно.

– Знаю. Что повстречал на пути?

– Ванак побежал на меня. Стрелял в голову. Отправил отдыхать в царствие покоя.

– Вот тебе еще один совет, парень: помогай изгою, приходи на выручку в трудную минуту, но сам в трудную минуту только на себя одного полагайся. Не жди помощи в ответ.

– Понял. Спасибо.

– Катарсис покажет.

Почувствовал себя важным наставником Катарсиса, дожили. В философы записался.

– Еще одна взрослая рекомендация, пригодится в здешних местах. Если товарища твоего убили, а сам выжил, похорони. Не оставляй нелюдям-падальщикам. Выкопай яму и предай земле, если ситуация позволяет, найди труднодоступное место для погребения. Оплакивать и нутро травить будешь позже, когда доберешься до ближайшего безопасного места. Твой товарищ не хотел бы, будучи невидимым изгоем с крыльями, чтобы ты из-за своих соплей не услышал впившегося в шею ванака или костреба.

Будь здоров.

– Спасибо за советы.

– Бывай.

Один из немногих случаев, когда перед дальним походом я крепко уснул и мог бы проспать еще долго, часов семь, не меньше. Но этому не суждено было случиться. Меня разбудил крик. Даже не крик, а вопль. Будто кого-то режут.

Кричал Коля. Когда вышел из дома с луком в руках, обнаружил еще одну картину, достойную премии Катарсиса, мать его. Сергея, который был молчалив, как рыба, и незаметен, как отцовский ремень на шкафу, кто-то порубил на части прямо у входа в град. Вернее, даже не порубил, а порвал. Ему оторвали все конечности. Чем больше я видел в Катарсисе, тем меньше я видел.

– Вот и сходили в Пустоши, Злой, – сказал подошедший сзади Гет с карабином в руках. – Хорошо сходили.

Часть пятая Гость

– Пора валить из града Покоя, – сказал Землекоп.

Я, Гет и Мирон сидели на диване, на нашем излюбленном месте. В гостиной, на первом этаже.

– Погоди валить. Я думал, будешь уговаривать нас остаться.

– Какое, к черту, остаться. Детей в руки – и на линию, к хранителям. Там поспокойнее будет. Есть люди, помогут. А вы можете идти своей дорогой, это единственное верное решение в сложившейся ситуации. Такой чертовщины в граде Покоя не было никогда на моей памяти. Никогда.

– Мы остаемся, – сказал я.

– С чего бы это?

– Не один Мотылек парней резал. Нужно отыскать тварь – и к стенке, – выпалил Гет.

– Надо пересмотреть дело. Данила прав. Есть второй душегуб. И пока он здесь, не будет покоя в граде. А убежите на линию к хранителям – есть вероятность, что найдет и там. Ты же видишь, Землекоп, что изгоев он не трогает, на непомнящих охоту ведет.

– Если останетесь, бесплатно можете жить, сколько понадобится. И на помощь мою рассчитывать – тоже. В разумных пределах, разумеется.

– И на том благодарю.