Год зеро

Моряки появились на палубе под вечер. На этот раз они были все в крови и не уводили женщин. В руке одного из мясников Натан Ли увидел молоток с круглым бойком. Этот человек, не таясь, направился к корме траулера. Моряк в полосатой футболке жестом приказал трем мужчинам следовать за ним на корму, — те друг за другом смиренно обошли рубку и скрылись из виду.

На все ушло несколько минут. Ни криков, ни выстрелов, ни всплесков. Моряк вернулся и забрал еще троих. Он, похоже, занимался любимым делом. Натан Ли в отчаянии поднял глаза к небу. Солнце садилось слишком медленно.

Моряк вернулся и увел за рубку семью. Кое-кто из беженцев плакал, но так тихо, словно боялся нарушить этикет. Близкие обнимались. Они брали друг друга за руки, когда наступал их черед. Мать несла младенца, завернутого в стеганое одеяльце.

Пираты словно отщипывали от толпы по кусочку: моряк кивком подзывал очередную партию и уводил. Все происходило в строгом порядке. Вскоре на палубе осталось только двадцать человек. Сейчас или никогда. Черт бы побрал эту ночь.

Натан Ли скинул стеганую куртку и опустился на колени, чтобы развязать ботинки и отмотать от голени нож. Беженцы не сводили глаз с кормы. Никто не заметил, как один из них скользнул через леер с рюкзаком на плече и ножом в зубах. Он опустился до нижней перекладины навесной лестницы. Ноги доставали до гребешков волн. Он отпустил руки.

Погрузившись, он тут же стал всплывать, содрогаясь от холода. «Тысяча один, тысяча два», — отсчитывал он секунды, крепко сжав зубами нож. Махина траулера — доисторический кит — зависла над ним.

Он был готов к ледяной воде и жжению соли в глазах, к жуткому, тянущему ко дну грузу мокрой одежды. И тем не менее был неприятно удивлен. Отсчет закончился. Рюкзак крутился за спиной и душил его. Траулер проходил мимо, а буксировочный трос ялика оказался слишком высоко над водой — не ухватиться. Собственная медлительность ошеломила Натана Ли.

На какое-то ужасное мгновение ему показалось: спасательная шлюпка промчится мимо. Времени что-то исправить не оставалось. Его поезд ушел.

И тут его подняло волной и накрыло ее гребнем. Шлюпка, оказавшись над его головой, дернулась по направлению к траулеру, и трос на мгновение провис, а шлюпка накренилась на левый борт и скользнула вниз вместе с волной.

Как раз этого Натан Ли и ждал. Корпус ялика больно врезался в левое плечо, но Натан Ли сумел уцепиться за борт.

Брезентовое покрытие было жестким, как дерево. Пальцы скользили. Он схватился за брезент, впился в него ногтями. Это напоминало попытку оседлать носорога. Ялик дергался, швыряя его взад и вперед.

Натан Ли погрузился в воду. Рюкзак сдавливал горло, нож резал губы. Натан Ли не отпускал свою добычу. Наконец ему удалось взять нож в руку, пропороть брезент и вскарабкаться внутрь шлюпки.

Без сил Натан Ли лежал на спине меж весел и подпорок сидений. Вся эта борьба длилась не дольше минуты. Он поднял глаза и вздохнул полной грудью. Разрезанная ножом ладонь кровоточила. Голые ступни посинели. Волны безжалостно швыряли ялик вверх и вниз.

Перевернувшись на живот, он прополз вперед и чуть приподнялся, чтобы взглянуть на траулер. Он был уверен, что пираты собрались у борта с оружием наготове. Оказалось иначе: они спокойно и деловито убивали женщину.

Голова ее нависала над водой — чтобы не пачкать палубу. Моряк с молотком вытянул руку и ударил по черепу круглым бойком молотка. Никакой жестокости в этом акте как будто и не было. Как не было в действиях убийцы ожесточения и злости. Не исключено, что в своих мыслях он видел себя ангелом милосердия, избавляющим пассажиров от страданий в море.

Тело женщины обмякло. Двое моряков подхватили ее и перевалили через борт. На палубе осталась очередь из мальчиков и девочек. Натан Ли насчитал их семь — похожих на дожидающихся наказания озорников. Человек с молотком жестом велел подойти стоявшему впереди.

Натан Ли пригнул голову под брезент. Как же пираты его проморгали? Казалось, он наделал столько шуму: бросился в волны, прорубил ножом лаз в ялик прямо у них под носом. Будто некая пелена сделала его невидимым.

Натан Ли сел на корточки под прикрытием брезента. Буксирный конец надо обрубить до того, как заметят отсутствие пассажира на судне. Если повезет, ялик растает в сумерках, и моряки не обратят внимания. Провисший канат обнаружат лишь под утро, и едва ли капитан станет тратить время на поиски пропавшей шлюпки. Один удар ножа — и придет спасение.

Но как же дети?

Его трясла сильная дрожь.

Они ему чужие. Сразу же после выхода в море Натан Ли убедился, что дети стараются держаться от него подальше. Натан Ли прилагал огромные усилия, чтобы не узнать их имен, не встречаться глазами и не слышать их песенок. Да в любом случае, даже если б очень захотел, как он мог спасти их? Он им не отец. Его ждет свой ребенок.

Зубы выбивали дробь. Он взглянул на нож. «Неужели я настолько безнадежен?»