Год в Касабланке

Частично это объяснялось тем, что мы жили в Африке, где небеса просторные, а природа суровая и безжалостная. И я вдруг почувствовал, что все возможно, что меня больше не сдерживают куцые перспективы Европы. Ко всему прочему добавился сильный мотивирующий фактор — опасность. Одной из причин, по которым я решил вырваться из Британии, было желание освободиться от уютного ощущения безопасности, от тех защитных сетей, которые ловили и удерживали нас. Отсутствие такой безопасности в Марокко служило источником энергии, одновременно заставляя нас быть всегда начеку. Здесь постоянно случалось что-то, и я был этому свидетелем: автомобильные аварии с полумертвыми пассажирами, лежавшими на дороге; рабочие, свалившиеся со строительных лесов; дети искалеченные фейерверком в воскресный полдень. Впервые в жизни я находился в состоянии постоянной готовности. На Западе вы можете плавно перемещаться изо дня в день, зная, что общество защитит вас и ваших детей. А если возникнут какие-нибудь проблемы, то кто-нибудь подхватит вас и стряхнет с вас пыль. Проведя на африканской земле всего пять минут, я понял, что защита моей семьи — это только мое дело. Никто больше не присмотрит за ней.

Мы с Камалем ехали на юг, из Мекнеса в Азру, за «левыми» кедровыми досками для библиотеки. Все вокруг предупреждали меня о необходимости быть очень осторожным. Среди торговцев кедром, говорили они, полно жуликов. И еще ходили слухи, которые нельзя было оставлять без внимания. Один человек сказал мне, что весь кедр, продаваемый в Марокко, поражен невидимым жучком-вредителем. Дерево может быть на первый взгляд хорошим, утверждал он, а привези его домой, так из него мигом поползут личинки и все погрызут. Зеленщик в наших трущобах сказал, что кедры заражены не насекомыми, а в них завелись духи. Стоит только несчастным доскам оказаться в доме, и джинны, поселившиеся в них, моментально переберутся в стены дома. Я напомнил ему, что в Дар Калифа и без того избыток джиннов. На его лице появилось беспокойное выражение.

— Тогда начнется война, — сказал он озабоченно. — И джинны разрушат ваш дом!

Небольшой городок Азру расположен у отрогов Среднего Атласа на высоте тысяча двести метров. Он весь пропитан духом колониального высокогорного курорта. Здания здесь невысокие, безусловно, французские, их европейские крыши блестят под кобальтовым небом.

Я предложил сразу же начать поиски личностей, которые смогли бы вывести нас на черный рынок кедра.

— Еще не пора, — сказал Камаль.

— А когда будет пора?

— В полночь.

И мы целый день проспали в джипе. Время от времени кто-то стучался монетой в окошко и предлагал купить связку перьев для смахивания пыли, контрабандные сигареты, жевательную резинку или шариковые ручки. Прошел вечер, наступила ночь. Я постоянно в нетерпении смотрел на часы.

В половине одиннадцатого я потряс Камаля за плечо и разбудил его. Мы вылезли из машины, переместились в кафе и заказали caf'e noir.В зале в клубах черного табачного дыма сидела все та же знакомая толпа длиннолицых мужчин в джеллабах.Официант принес нам пару чистых пепельниц, подал кофе и покашлял в кулак. Он просил рассчитаться вперед.

— Мы просидим тут еще долго, — сказал Камаль.

Официант вытянул ладонь и промямлил сумму, которая с нас причиталась.

— Я вижу, вы из Касабланки, а я не доверяю городским.

Ровно в одиннадцать Камаль встал, покинул кафе и перешел улицу, остановившись рядом с мальчишкой, который продавал «Мальборо» поштучно. Но Камаль не стал покупать у него сигареты. Он искал ниточку, которая тянулась к черному рынку. После нескольких минут разговора мальчик куда-то поспешил, а Камаль вернулся в кафе.

Прошел час.

Камаль как раз закуривал очередную сигарету, когда из-за пелены дыма появился какой-то мужчина. Он остановился у нашего столика. Небольшого роста, нервный, с блестящим лицом цвета ржавчины. Он протянул руку, мягко пожал мою и сел за наш столик. В его рукопожатии было что-то странное. Я посмотрел на его правую кисть. На ней не хватало четырех пальцев. Позже Камаль рассказал мне, что в Марокко к плотникам без пальцев относятся уважительно, как к людям, обретшим опыт. Он сказал, что у лучших плотников совсем нет пальцев.

Они пошептались по-арабски. Разговор шел о количестве и качестве, а также о полиции. Незнакомец часто улыбался и курил «Мальборо» Камаля.

При упоминании полиции он почесывал единственным пальцем правой руки подбородок и нервно смеялся. Наконец мы вышли вместе с ним на улицу. Там мы повстречались с еще одним человеком, у которого также не хватало пальцев. Все вместе мы дошли до магазина, продававшего подержанные унитазы. Несмотря на поздний час, внутри горел свет. Я недоумевал, зачем мы пришли сюда и что вообще происходит. Но, как и обычно, пока Камаль договаривался, я держался в стороне.