Год в Касабланке

Ариана любила, уложив свою любимую куклу с оторванными конечностями в корзину из плетеных ивовых прутьев, сидеть со сторожами до конца их работы. Она могла часами играть рядом с ними, слушая весь репертуар историй — о чести, храбрости и мести, заимствованный ими из арабского эпоса. Через несколько недель пребывания в Марокко малышка научилась болтать по-французски и стала немного понимать по-арабски. Несмотря на совсем юный возраст, она превратилась в бесценного переводчика. Иногда Ариана тянула за собой в сад маленького Тимура, где они оба мешали сторожам заниматься чем бы то ни было.

Как-то днем я застал такую картину: Медведь качал Тимура на руках, одновременно рассказывая народную сказку Ариане.

Я извинился перед сторожем.

— Тебе приходится тратить на детей свое время.

Медведь заглянул Тимуру в глаза и глубоко вздохнул.

— Дети — это жизнь, — сказал он.

Освобождение Рашаны пришло в наш дом в облике полной хорошо сложенной женщины по имени Рабия. Она пристально смотрела на мир сквозь большие, похожие на мотоциклетные очки, державшиеся на ее голове с помощью эластичной ленты. Языком жестов она поведала о том, что до ее ушей дошел слух, что у нас есть работа. Но оказалось, что у Рабии нет нужной квалификации. Она не говорила ни по-английски, ни по-французски и прибыла в Касабланку только на предыдущей неделе из глухой деревни в пустыне. Однако у этой женщины имелось одно выдающееся качество — способность вселять ужас в любого, кто попадался ей на пути. Будь я порешительнее, я в первую же встречу должен был указать ей на дверь. Но ни у меня, ни у Рашаны не хватило на это смелости. За первые два дня своего правления в Дар Калифа Рабия подмяла под себя всех, включая Рашану, детей и меня. Мы ходили вокруг нее на цыпочках, стараясь не попасть в поле ее зрения, увеличенное толстыми стеклами очков. У кухарки, няни и горничной глаза не просыхали от слез, словно их постоянно пороли. Что же касается сторожей, они запирались в конюшне, отказываясь выходить оттуда.

Тем временем террористическое правление Рабии продолжалось. Она выбрала своей главной жертвой горничную Малику. Бедной женщине выпала нелегкая судьба, что и послужило основной причиной того, что мы взяли ее на работу. Малика была дважды замужем, что для Марокко равносильно скандалу, разведена, а после этого родила дочь вне брака. Девочка, трех лет от роду, жила вместе с матерью неподалеку. Малика была очень религиозна, но у нее имелось два недостатка. Во-первых, она питала пристрастие к выпивке. Малика предпочитала ром, но могла залить в себя все, что попадалось под руку, а после запить алкоголь водой из-под крана. Она относилась к Дар Калифа как к общественному клубу: забежит утром, «шлепнет» чуток и удалится неуверенной походкой в полуденную жару. Вторым недостатком Малики было вранье. Она ничего не могла с собой поделать и врала по любому поводу. Этим способом она скрывала свою зависимость от алкоголя. Мы с Рашаной симпатизировали Малике. Она нравилась нам так же, как и всем вокруг. Была настолько обаятельной, что мы мирились с ее недостатками.

В один из дней Рабия, как обычно, инспектировала дом. Проверяя гостиные, она проводила пальцем по поверхности столов, а потом внимательно рассматривала его. И вдруг послышался рев:

— Малика!

После долгого ожидания появилась нетрезвая горничная, она отчаянно пыталась сохранить вертикальное положение.

Рабия наклонилась к ней поближе и принюхалась.

— Да ты же пьяна!

— Ла, ла!Рабия, нет, нет! Я трезвая. Честное слово. Я не пьяна!

Рабия влетела в кухню и тут же вернулась, держа в руках коробку из-под обуви.

— Ну-ка, возьми, — сказала она горничной.

Малика помялась, но взяла коробку.

— Я еще раз спрашиваю, ты пила?

— Нет! — выкрикнула в ответ Малика и покачнулась. — Конечно же нет!

— Ты клянешься над этой святыней?

Горничная кивнула.

— Да, клянусь!

Рабия плотнее подтянула эластичную ленту у себя на голове.

— Тогда открой коробку.

Услышав душераздирающий вопль Малики, я заинтересовался содержимым коробки. Внутри оказался Коран.

— Ты солгала над священным Кораном, — прошипела Рабия.

Малика истошно завыла и в страхе перед вечным проклятием рухнула на колени головой в сторону Мекки и принялась молиться.

Не прошло и недели, как обе, и Малика и Рабия, уволились. Но ни та, ни другая не объяснили причины своего ухода. На все мои расспросы обе женщины ответили, что на то была воля Аллаха.

Ариана провела целый день на экскурсии. Дети изучали загрязнение берега. Им объяснили, что кидать пустые бутылки в океан — плохо, а собирать мусор, выброшенный другими людьми, приносить его домой — хорошо. Сейчас она и Тимур спали, смотря сны под аккомпанемент громко квакающих жаб с темными спинами.

Мы с Рашаной смотрели на компьютере фильм «Звуки музыки». Семейство фон Траппов только что закончило петь «So Long, Farewell» и оправилось в Швейцарию. Я собирался уже выключить свет, когда услышал вопли Османа. Стало ясно: случилось что-то серьезное. Я выбежал из спальни прямо в пижаме.

— Осман, Осман, где ты?

— Здесь, мсье Тахир!