Год длиною в жизнь

— Вот и отлично, — заметил Ал. — Теперь он все понял.

После долгого молчания Белла окликнула Ала.

— А почему у вас все лошади мужского пола? — полюбопытствовала она.

Он не задержался с ответом.

— Потому что кобылы иногда становятся неуправляемыми… хандрят, если вы понимаете, что я имею в виду. — Он ухмыльнулся. — Особенно в определенные дни месяца.

Все рассмеялись.

Вокруг нас расстилался восхитительный пустынный пейзаж, ограниченный с трех сторон горизонта горными грядами. У меня возникло стойкое ощущение, будто мы вернулись в неспокойные времена Дикого Запада. Пустынная растительность и скальные образования поражали разнообразием. Ал несколько раз останавливал наш караван, чтобы мы могли полюбоваться видами и проникнуться духом бескрайней пустыни.

— В нашем распоряжении имеется несколько тысяч акров, но сегодня мы не станем забираться слишком далеко.

Я постоянно ерзал, пытаясь поудобнее устроиться в седле, и был чрезвычайно рад тому, что Джамбо, судя по всему, ничуть против этого не возражал. Старожил ранчо проявил ко мне такое же дружелюбие, как и Ал.

В то утро мы побывали на наносных песчаных дюнах. По дороге Ал показывал нам образчики местной флоры и фауны. За исключением двух рогатых зайцев, одной свернувшейся клубком змеи и семейства кружащих в небесах стервятников, аризонская пустыня казалась вымершей. Белла то и дело обеспокоенно поглядывала наверх.

— Похоже, они следят за тобой с того момента, как мы выехали с ранчо, — поддразнил я ее.

Ал коротко рассмеялся.

— Это вряд ли, — сказал он, — но они наверняка надеются, что кто-нибудь свалится здесь и отдаст концы.

Я не выдержал и рассмеялся. Учитывая, что мне становилось все хуже, Белла не увидела в словах Ала ничего смешного — в отличие от меня.

Запив обильный завтрак, который уложила нам в сумки миссис Гомес, целой канистрой воды, мы повернули обратно к ранчо.

— Прежде чем солнце пустыни отдаст стервятникам то, чего они ждут, — заметил Ал.

Возражать не стал никто, даже Микала.

Поездка верхом по пустынной местности, отличающейся какой-то грубой и жестокой красотой, среди зарослей гигантских кактусов, бросила вызов ковбою в каждом из нас. Ноги у меня ныли просто ужасно. Я едва мог стоять, не говоря уже о том, чтобы сидеть. Но на обратном пути меня, как ни странно это прозвучит, куда сильнее заботил явный душевный разлад, от которого страдал Ал.

* * *

Через два часа после нашего возвращения на ранчо с улюлюканьем и завываниями влетел Пол со своей свитой. Покрытые пылью с ног до головы, они довольно улыбались. Я взглянул на Беллу.

— То же самое ждет завтра нас, — сказал я.

— Если только я сумею поднять себя с кровати, чтобы вскарабкаться в седло.

Мы ели мясо, зажаренное на мескитовых углях, сидя за длинными столами, накрытыми клетчатыми скатертями. На ужин нам предложили ребрышки и цыплят, свинину и бобы, огненный соус чили и кукурузный хлеб домашней выпечки. Хотя я прекрасно понимал, что желудок непременно взбунтуется, гарантируя мне бессонную ночь, при виде таких яств у меня потекли слюнки, и минут двадцать, не меньше, я упражнял свои обеденные мышцы. Пока мы ели, Пол и Ал преподали нам импровизированный урок на тему того, как нужно ухаживать за лошадьми и седлать их, а на чучеле коровы показали, как заарканить упрямое животное. Я потихоньку стянул со стола и припас для Молли и Бейли несколько ребрышек.

— Смотри не попадись, — шепотом предостерегла меня Белла.

— А что, нельзя? Или им полагается только козлятина? — негромко поинтересовался я.

Она с любопытством уставилась на меня.

— Если хочешь знать, Тыква за весь день ни разу не попалась мне на глаза.

Белла шлепнула меня по руке.

Разжевав три таблетки противокислотного средства, я сыграл в метание подков, а вот от линейных танцев решил воздержаться. И, как выяснилось, не прогадал. Глядя, как кружится и хохочет во все горло моя прелестная супруга, я почувствовал, что стало легче переносить невыносимую боль в животе.

Было уже поздно, когда еще одна пара, Томми и Крисси, пригласили нас с Беллой сыграть в покер в главном здании.

— Большое спасибо, но, думаю, на сегодня с нас хватит, — отказалась Белла.

Мы переоделись в купальные костюмы и забрались в лохань с горячей водой, чтобы дать отдых натертым ногам и ягодицам, гудящим от целого дня, проведенного в седле. Подобно сушеному черносливу, мы обнялись и принялись отмокать. Еще никогда в жизни я не видел такого низкого неба с весело перемигивающимися звездами. Казалось, стоит протянуть руку, и можно срывать их пригоршнями. Здесь, в отсутствие городских огней, рай и блаженство были куда ближе и доступнее, чем партия в покер.

* * *

В воскресенье утром, встав на колени, я поблагодарил Господа за все хорошее, что было у меня в жизни, вместо того, чтобы умолять его об исцелении или продлении моего земного существования. Странно, но на душе у меня стало куда как спокойнее, и я ощутил себя ближе к Богу, сказав ему «спасибо» вместо надоедливого «пожалуйста».