Год длиною в жизнь

Белла приклеилась к борту корабля, но во мне зрелище вздымающихся валов и пляшущих поручней вызывало тошноту, посему я предпочел спуститься вниз и провести время в приятных размышлениях. Когда же это не помогло, я принялся читать одну из судовых брошюр:

«…более ста лет назад Мартас-Винъярд служил домом почти половине китобойного флота всего мира. Сыновья и мужья покидали свои семьи и поднимались на борт гигантских деревянных кораблей, чтобы попытать счастья и заработать состояние. Но по мере того, как нефть становилась все более популярным видом топлива, китовый жир сдавал свои позиции. Винъярд-Саунд и Нантакет-Саунд превратились в главные торговые пути в Атлантике для огромного каботажного флота. Многочисленные суда вставали на якорь в бухте Винъярд-Хейвен в ожидании прилива и попутного ветра. На протяжении последних трех столетий обитатели Винъярда смотрели на море как на источник средств существования. Там, где некогда основой экономики служил китобойный и каботажный флот, теперь правят бал туризм и путешествия…»

Я поднял голову. Линию горизонта гавани загораживали шпили церквей и мачты деревянных кораблей. Как и тогда, когда мне исполнилось десять лет, я почувствовал, что радостный крик уже готов сорваться с моих губ. Я поспешил на наружную палубу, чтобы отыскать Беллу.

Мы причалили в той самой гавани, где Спилберг снимал свои «Челюсти», и в толпе пассажиров сошли по пружинящим металлическим сходням на берег, чтобы влиться в нескончаемый поток туристов, прибывших на остров, дабы потратить свои денежки и обзавестись воспоминаниями, а в воскресенье вечером осуществить массовый исход обратно на материк – загорелыми, улыбающимися и увозящими с собой чемоданы, набитые сувенирами. Многие возвращаются сюда каждый год – из поколения в поколение.

– А мы, наверное, были слишком заняты работой и домом, – подумал я вслух и даже покачал головой, изумляясь собственной глупости.

– Но теперь все изменилось, – утешила меня Белла.

Здесь был совсем другой мир, ни капли не похожий на корпоративную Америку. Я подставил лицо ветру, долетающему из самой большой и шумной гавани на острове, и ощутил на губах привкус соли.

– Это похоже на рай на земле, – добавила Белла.

«Очень на это надеюсь», – подумал я.

* * *

Гостиница «Кинсман-Хаус» располагалась в четырех кварталах от пристани и центра города. Это был прекрасно отреставрированный особняк викторианской эпохи, некогда принадлежавший капитану дальнего плавания, а ныне стилизованный под старинную мини-гостиницу типа «ночлег и завтрак».

Лужайка перед домом притаилась под сенью трех древних дубов. Остановившись, чтобы отдышаться и перевести дух, мы, пройдя под увитой плющом и диким виноградом аркой, вступили на крытую галерею, тянувшуюся вдоль всего здания. Распахнув дверь, я придержал ее для Беллы. В фойе, у дальней стены которого виднелась лестница, в глаза нам сразу же бросились роскошное фортепиано, антикварное бюро с выдвигающейся деревянной крышкой и застекленные створчатые французские двери.

– Есть здесь кто-нибудь? – подал я голос, но мне ответило только эхо.

– Дорин предупреждала, что ее может и не оказаться дома, – пояснила Белла. – Она сказала, что мы можем располагаться и не запирать дверь, если вздумаем уйти на прогулку.

На верхней площадке лестницы нас поджидала записка, в которой нам предлагалось занять одну из трех гостевых спален. Белла открыла дверь и тихонько ахнула.

– Это настоящий рай, – только и сказала она.

Спальня и впрямь выглядела воплощенной девичьей мечтой: королевских размеров кровать, антикварная мебель и цветочные эстампы, которыми от пола до потолка были увешаны стены.

Поскольку мы прибыли достаточно рано, чтобы спасти хотя бы остаток дня, я ощутил прилив сил, чего давно уже не случалось, и помог Белле разобрать наши вещи, пока она обживалась в уютной комнате, которой предстояло стать нашим домом на выходные.

Закончив, Белла с улыбкой повернулась ко мне.

– Все готово, – сказала она.

Я кивнул.

– Отлично… Что ж, идем на прогулку, которую прописала мне доктор Райс.

* * *

Надев толстые свитера и держась за руки, мы отправились на свою первую прогулку по Мэйн-стрит в Винъярд-Хейвен. По обеим сторонам узкой улочки выстроились заведения, которых, казалось, не коснулось время: картинные галереи, сувенирные лавочки, антикварные магазины, продающие мебель и коллекционные предметы. Мы прошли мимо французского ресторанчика. Я покосился на Беллу.

– Быть может, сегодня вечером?

Но она лишь покачала головой.

– Я рассчитывала на что-нибудь более непринужденное.

– А заодно и здоровое? – поддразнил я.

Она кивнула.

Рядом с магазином деликатесов, в который сразу же устремилась Белла, виднелась еще одна мини-гостиница. В магазинчике же обнаружились все ингредиенты, которые были ей нужны для приготовления брускетты.

– Вот это – совсем другое дело, – одобрительно заметила она. – Завтра мы обязательно вернемся сюда, чтобы прикупить еще кое-что.