Гоблины. Жребий брошен

— …Ой, Андрей Иванович, извините. У меня тут что-то свет барахлит… Да…Всё, спокойной ночи. Завтра созвонимся.

Ольга отключила телефон и на ощупь сдвинула занавеску на окне. Стало чуть светлее, но ненамного. Она прислушалась: за дверью, откуда начинался длиннющий барачный коридор, вроде как скрипнули доски пола. Включив слабенькую подсветку на мобильнике, Ольга подошла к двери — так и есть: в коридоре явно кто-то шоркался.

— Кто здесь?

Ответом ей было молчание и звук удаляющихся шагов. Еще через пару секунд тихонечко хлопнула входная дверь. Ольга взяла в руку уже использовавшийся в качестве средства самозащиты молоток и, сдвинув щеколду, осторожно выглянула в тёмный коридор — никого. Крепко сжимая рукоятку, она крадучись добралась до двери, вышла на крыльцо и, осмотревшись по сторонам, углядела в ночи силуэт фигуры, поспешно удаляющейся в сторону спортивной площадки и бараков, в которых квартировали парни.

— А ну, стой! — придав голосу максимум свирепости, крикнула Прилепина и воинственно потрясла в воздухе молотком. Поняв, что её (фигуру) обнаружили, та резко припустила в сторону и скрылась в близлежащих кустах. Организовывать преследование в одиночку Ольга благоразумно не стала, а посему просто вернулась в барак и основательно «забаррикадировала» входную дверь. Размышляя об этом странном происшествии, она направилась было к себе и… встала как вкопанная: сначала застыв в изумлении, а секундою позже — заколотившись в неслабом мандраже.

На стене, рядом с комнатой Раи, красовался давешний, выведенный кроваво-алым знак бесконечности. В подслеповатом мерцании корпускул света, испускаемых разряжающимся мобильником, картинка сия смотрелась особенно жутко.

Хичкок, что называется, отдыхает!

Санкт-Петербург,

8 июля 2009 года,

среда, 10:18

Этим утром в оперской «гоблинов» было непривычно пустынно. Так, что в противоположных углах огромной комнаты сейчас наблюдались лишь два «оазиса»: заступивший дежурным на сутки Шевченко и оперуполномоченный Северова. Совмещая должности аналитика и делопроизводителя, Наташа по сути была единственной в конторе аттестованным сотрудником, к коему можно применить столь распространенный ныне социальный статус «офисный работник».

Северова со злобным выражением каменного лица клацала по клавиатуре, видимо, сочиняя очередной ответ на очередной запрос. Словом, занималась делом. А вот на откровенно скучающего Тараса накатил редкий приступ «енотизма». В данный момент он наводил порядок в ящиках стола, богатых разнообразным полезным и не вполне хламом. Таковым, в частности, являлись: куски шоколада, журналы знакомств, ненужные бумаги, пустые пачки от сигарет, гильзы от «ПМ», презервативы, фотографии девушек с дарственными надписями и прочая-прочая-прочая. Порядок наводился путем незатейливого вываливания содержимого ящиков на стол с последующей обстоятельной сортировкой.

— Привет честной компании! — в оперскую, утирая пот со лба, завалился Мешок. — Уф-ф, ну и жара на улице! Градусов двадцать пять, не меньше. Ого! А это что тут у нас? Переучёт вечных ценностей или уничтожение улик?

— Да флэшку, блин, где-то посеял, — объяснил Тарас. — Никак найти не могу.

— Понятно. «Три солдата срочной службы ищут девушку для дружбы». Дай-ка мне служебный журнал.

— Да его еще не заполнял — сам видишь, и без того зашиваюсь. Да там и заполнять особо нечего: Кульчицкий повез молодого и Виталю на стрельбы.

— А почему Виталю, а не нашего Тиля Уленшпигеля?

— Жека у шефа на день отпросился — в Москву уехал.

— На фига?

— Да там у него с роднёй чего-то. Не то крестины, не то поминки.

— Ясно. А Холин где?

— Гришка в суде. Сегодня Извицкая показания дает. На Монаха.

— Точно, совсем из башки вылетело. А Ильдар?

— Ильдара «убойники» дернули. Опять чего-то по киллеру хотят. Иоланта, свет Николаевна — в деревне. Мы с Натахой — бдим. Кнопки — молчат. Смежники-заказчики, слава богу, тоже. Вот, собственно, и всё.

— М-да, как-то всё не задорно… Наташ, удалось что-нибудь накопать по муниципальному главе из Сиверского?

— Работаю, сейчас закончу! — раздраженно, не отрывая взгляда от монитора, отозвалась Северова. — У меня, между прочим, с утра объезд был. Плюс штабу срочно статистика за июнь понадобилась.

— А я, между прочим, тебя ни в чем и не упрекаю, — миролюбиво сказал Мешок, пытаясь погасить страсти.

Но не получилось — Северову понесло:

— Вслух — не упрекнул. А подумать — подумал.

— Ты чего сегодня такая, словно с цепи сорвалась?

— А ничего! Одному — то, другому — это. Натаха напечатай, Натаха накопай, Натаха сгоняй туда, Натаха съезди сюда. И всем — бегом! Всем — срочно! Вон, новенькую, только появилась, так сразу на природу, на парное молочко. А я целыми днями — как лошадь свадебная: рожа в цветах, а жопа — в мыле… Да и какие там в жопу цветы!

Северова финальным нервным аккордом остервенело клацнула «мышкой». В ответ рядом с ней утробно заурчал принтер, выводя справку.

— На, забирай своих провинциалов!

— А почему ты говоришь о Чугайнове во множественном числе?