Гоббс

Религия — плод страха, невежества и воображения. Она ничем по существу не отличается от суеверия. Но как только суеверные представления узакониваются государственной властью, они становятся религией. Последняя может быть как истинной, так и неистинной. Неистинной религией является, по Гоббсу, религия язычников. Истинная религия — это христианство, а также религия, возвещенная богом в Ветхом завете через своих пророков (см. 3, II, 90, 140).

Что касается языческой религии, то она есть не что иное, как «часть человеческой политики», указывающей те обязанности, которые требовали от своих подданных «языческие основатели государств и законодатели» (3, II, 140). Содержание же этой религии суть всевозможные «абсурдные мнения» относительно природы невидимых сил, а также причин настоящих и будущих событий. Цели создателей языческой религии были чисто политические: во-первых, «внушить народу, будто они сами выше простых смертных, с тем чтобы их законы могли быть легче всего приняты» (там же, 143); во-вторых, внушить веру, «будто те самые вещи, которые запрещены законами, неугодны также и богам»; в-третьих, внушить народу, что вину за свои несчастья он должен возлагать на собственное нарушение или ошибочное исполнение религиозного культа или на собственное неповиновение законам и был бы поэтому «менее всего склонен бунтовать против своих правителей» (там же, 144).

Истинная религия имеет также строго определенные социальные функции, ибо она устанавливает законы, не только определяющие обязанности людей по отношению к богу, но и по отношению друг к другу (см. 3, II, 145). И хотя основатели истинной религии действовали «согласно приказанию и наставлению бога», а не по собственному измышлению, как это делали основатели языческой религии, намерение и тех и других по существу было одним и тем же: «превратить доверяющих им людей в наиболее приспособленных к повиновению, к подчинению законам, к миру, к милосердию и гражданскому общежитию» (там же, 140).

Думается, что сказанного вполне достаточно, чтобы понять и оценить ту роль, которую Гоббс приписывал религии. Религию он превращал в неотъемлемую часть политической надстройки общества, в прерогативу государственной власти, в действенный инструмент поддержания и укрепления этой власти. Специфические социальные функции религии, и прежде всего важнейшая из них — иллюзорно-компенсаторная, отступали при этом, естественно, на второй план и даже вообще терялись Гоббсом из виду. Зато всячески выделялась регулятивная функция религии, которая по существу отождествлялась с аналогичной функцией, выполняемой моралью и правом.

Естественные законы, являющиеся моральноправовыми предписаниями, освящаются государственной властью и становятся гражданскими законами. Но они же выступают у Гоббса одновременно и как божественные законы, как обязанности граждан, вытекающие из установленной религии. Получается, таким образом, как бы единый комплекс политических и моральноправовых факторов, в который включается и религия, чтобы придать этому комплексу еще большую силу и влияние.

При этом нельзя, разумеется, закрывать глаза на классовую подоплеку подобной интерпретации религии. Сознавал ли или не сознавал того Гоббс, но его учение о религии, как и учение о государстве, служило интересам господствующих классов, помогало им не только узаконивать эксплуататорские порядки, но и освящать эти порядки именем бога, возводить их в ранг божественных установлений.

В свете изложенной нами Гоббсовой концепции религии должен решаться и вопрос о его личном отношении к вере в бога. В буржуазной литературе о Гоббсе этому вопросу подчас уделяется слишком много внимания и он неправомерно выпячивается на передний план. При этом одни исследователи (например, Л. Стивен), хотя и отмечают атеистический характер философии Гоббса, считают, что сам он был верующим человеком. Другие же пытаются полностью «реабилитировать» Гоббса перед лицом религии и провозглашают его, как упомянутый выше Ф. Худ, «искренне верующим христианином», а принадлежность английского материалиста к атеизму объявляют, как это сделал У. Гловер, «легендой».

Но еще Л. Фейербах в своей «Истории философии нового времени» обратил внимание на то обстоятельство, что Гоббс, «как хороший гражданин, по тем же основаниям, по которым он подчиняет свою волю законам своего государства или страны, подчиняет также свой разум догмам государственной церкви» (49, 162). Что же касается внутреннего отношения Гоббса к догмам и таинствам христианства, пишет далее Фейербах, то оно лучше всего может быть охарактеризовано следующими словами автора «Левиафана»: «...с таинствами нашей религии дело обстоит так, как с лекарственными пилюлями, которые оказывают свое целебное действие только тогда, когда их проглатывают целиком. Если же их разжевывать, то они, не оказав никакого действия, выбрасываются вон» (7, III, 360; 3, II, 380).