Гномики в табачном дыму

— Раньше тут жизнь ключом била. Самые известные и богатые золотоискатели мыли песок в этих местах. Ком везло, тот богател, кому нет — разбредались кто куда. Был среди старателей некий Глеб Симагин, шакал сибирский. На все золото, какое имел, приобрел новые участки, вложил капитал в новые прииски, но фарта ему не было. Разорился Симагин и все равно не уехал отсюда. Есть тут Черные скалы, так вот, обнаружил возле них какую-то минеральную воду. Из Западной Сибири, где я работал, завез в эту глушь ванны из белого и черного мрамора, поставил их возле источника и пустил слух, будто вода излечивает от всяких болезней. Понаехали владельцы приисков — лечиться да развлекаться. Минеральная вода и вправду помогала от ревматизма, от болезни желудка и еще от какой-то хвори. Симагин разохотился, расширил свое дело, завез через подручных красивых девок из Иркутска, Омска, Казани и открыл небольшой бордель. Женщин набрал Глеб Симагин одну краше другой, и золотопромышленники все свои деньги проматывали тут. Вы представьте себе, прокляни японский бог: белые и черные мраморные ванны в цветущей тайге, поодаль друг от друга, чтоб укромно было, а воду подавали по деревянным желобам. Со временем Симагин оградил ванны. Потом открыл тут ресторацию, гостиницу. Работали на него местные жители — все соки из них выжимал. Одно портило настроение кутилам. Не помню точно где, где-то поблизости, были две деревеньки, какие-то непутевые люди жили там. Бродили по окрестностям, и потому их тут лунатиками называли, они головокружением страдали, видения их мучили…

— Видения? — переспросил я. Сердце отчаянно заколотилось. Людмила вскинула на меня изумленный взгляд и приподнялась.

— Да, видения были, и голову часто кружило, прокляни японский бог, чего не бывает на свете, чего не услышишь. Рано умирали, говорят, еле доживали до зрелых лет, а худущие — кожа да кости. Ели что придется, жили подаянием, выпрашивали милостыню, ну и беспокоили, ясное дело, богачей, покой их нарушали. Взял Симагин да и сжег те деревеньки, а жителей переселил отсюда подальше.

— Слышала, Людмила?! — воскликнул я, а сердце металось в груди, ошеломленное сообщением старика, — вот это сюрприз!

— Мало ли что сочиняют люди! Выдумки все! — бросила Людмила, укладывая рюкзак.

— Никакие не выдумки. Так все и было, как рассказал. Одному дивлюсь: сколько лет живу в этих краях, а нигде не попадались ни желоба, ни ванны, ни пепелище — должно же было что-то остаться?! Диву даюсь, клянусь японским богом, куда все девалось?

Не ведал Глеб Симагин, какое доброе дело сделал для несчастных людей! Моих собратьев по недугу! Если у них были видения, какие сопутствуют иногда мне… Неужели в самом деле не осталось следов пепелища? Где могли находиться эти деревеньки? Надо найти какие-нибудь следы… Страшно подумать, но если у меня с ними одного рода видения — месторождение руды найдено.

— Как по-вашему, где все же находились деревни? — допытывался я.

— Не знаю. Чего не знаю, того не знаю. — Старик поднялся. — Вроде бы где-то у Черных скал. И куда упрятал жеребенка японский бог… Идете, нет? — спросил погодя.

— Идем, идем, — ответила Людмила и снова стрельнула в меня взглядом.

Мы молча прошли ущелье. Когда наши группы воссоединились у вершины водораздела, техник сообщил, что содержание «элемента» незначительно, но неуклонно возрастает вдоль ущелья.

— Знаю, — сказал я спокойно, как если б давно был уверен в этом.

— Знаете?! Откуда? Прибор ведь у меня был!

— Нам японский бог покровительствует, — я кивнул на старика. Они поздоровались.

Мы молча двинулись вдоль по гребню, к Медвежьему перекрестку, где ждал нас вездеход.

— У Медвежьего перекрестка тоже деревня была, дважды затопляло ее, — сказал старик, — ну и покинули люди гиблое место, переселились отсюда.

— Давно? — поинтересовалась Людмила.

— Несколько лет прошло. Разобрали дома, увезли с собой.

От деревни оставалось несколько печных труб, сиротливо торчавших там и сям. Все вокруг было разворочено, разрушено, как после побоища.

Мы забрались в вездеход. Рядом со мной что-то рассказывали, чему-то смеялись. Я ничего не слышал. Оцепенел. Страшная история, рассказанная стариком, потрясла меня. Кажется, надо откровенно выложить все Александрову и Пельменеву о моих приступах и видениях… Если тот же недуг… Я попросил старика поехать со мной в лагерь. Японский бог должен быть рядом — мы сообща представим бесспорные доказательства! Не подозреваете, какая новость ждет вас, Юрий Александров и Михаил Пельменев! Старик и мой недуг укажут путь к месторождению. Аргументы веские.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — встревожилась Людмила.

— Хорошо, как никогда. Но мне нужен твой супруг — немедленно.

— Все шутишь.

— Правда, Людмила, срочно нужен!

— Заседание триумвирата?

Людмила остановила вездеход и отправила за Пельменевым одного из рабочих.

Уже смеркалось, когда мы вернулись в лагерь. Я поспешил к Александрову, Людмила — за мной. И тут-то все и случилось…