Гномики в табачном дыму

Обручальное кольцо соскочило и покатилось по асфальту рядом с машиной. Пока я останавливал машину и выбирался из нее, кольцо, подпрыгивая и крутясь, устремилось к водосточной яме и исчезло в решетке.

Разнесся тоненький звон колокольчика. Какие же крохотные надо иметь пальчики, чтобы тянуть за тонюсенькую нить, привязанную к язычку колокольца! Да еще так осторожно, так деликатно, чтобы звук проник в душу, растревожил и разворошил присыпанные пеплом воспоминания. Может ли случиться что-либо хуже, если живешь только этим?! Нет. Ничего…

На золотистом песке пустыни уютно пристроилась маленькая звонница, напоминая голубого пушистого цыпленочка на огромной, широко раскрытой ладони. Развалины были голубые, из старинного грузинского кирпича. На голубом, подточенном временем столбике висел золотистый колокольчик и едва приметно колыхался, хотя было безветренно. На стертых ступенях звонницы неподвижно сидел лысый человек…

Я остановил машину у загородного ресторана «Золотое руно». Директор ресторана Ясон препоручил меня официантке — прекрасной Медее. Вы, конечно, усмехнулись, прочитав: «Золотое руно», «Ясон», «Медея», — какая дешевая шутка! Но что делать, если директора ресторана действительно звать Ясоном, а официантку — Медеей? Им только Аэта недостает. Что же касается ресторана, то кухня там великолепная…

Я увлекся едой и не заметил, как подступил к моему столику Тандарух с армией официантов. Пока я соображал, как быть, оказался в осаде. Официанты с трудом удерживали подносы со всевозможными блюдами и всевозможными винами.

— Не обижайся, сегодня я угощаю. И не тебя одного, а всех посетителей, — пояснил Тандарух. — Ресторан по плану две тысячи должен давать в день. Когда ты вошел, я велел запереть ворота — никого больше не впустят. Я знал, что придешь. Люблю поговорить с тобой. Честный ты человек, справедливый — вот почему. На всяких своих приятелей, прямо тебе скажу, мне наплевать. С ними у меня каждый день кутежи, они без меня за стол не сядут, но я с тобой предпочитаю. Вижу, надо жить по твоему примеру. Потому и хочу повиниться, извиниться за себя и мне подобных… Я пьян и запросто выложу, что накопилось на душе.

Тандарух подал официантам знак, и они освободились наконец от тяжелых подносов. Потом он указал мне на невзрачного человека и продолжал: