Гнилое яблочко

Дверь распахивается. В комнату врываются три человека в штанах цвета хаки, клетчатых рубашках и с красными сумками на поясе. Они действуют слаженно, без спешки — судя по всему, им уже не в первый раз приходится такое делать. Первый мужчина снимает с пояса небольшой металлический баллон и наставляет на огонь — струя пены с шипением вырывается наружу, и пламя гаснет. Второй достает из сумки серебристую коробочку, поднимает, нажимает на кнопку, и коробочка всасывает дым. Третий открывает окно, хватает Лимона за ухо и выдергивает этого горе-пиротехника из полудремы.

На секунду воцаряется тишина. Я не уверен, жив я или умер.

— Вы еще на связи? — пролаивает оператор из трубки у меня на груди.

— Кажется, да, — хрипло отвечаю я, не поднимая телефона.

— Симус Хинкль, стукачество второй степени!

По коротким гудкам я понимаю, что на том конце линии повесили трубку. Мужчины поворачиваются ко мне. Я пытаюсь дрожащими руками выключить телефон, но тут мне на лицо надевают маску.

— Эй! Что…

— Не разговаривай, — командует низкий голос. — Дыши ровно.

Я не спорю: не могу. Губы зажаты маской, да к тому же один из спасителей прижал мне голову рукой, чтобы я не шевелился. Он неожиданно сильный для человека, который явно считает, что мокасины без носков делают его рисковым парнем.

Я заставляю себя вдохнуть и выдохнуть. Лимон, полностью пробудившийся, тоже стоит в маске и глубоко дышит. Через несколько мгновений жжение в носу, в горле и в легких утихает, и мужчина отпускает мою голову и снимает с меня маску.

— Кто-нибудь возьмет на себя труд рассказать, что здесь произошло? — спрашивает первый мужчина. Он достает из сумки планшет. С краю высвечивается бегущая строка — символы ДС-7.

Я смотрю на Лимона. Тот все еще стоит над тлеющим чемоданом и неуверенно глядит на угольки, словно не знает, как они там очутились.

— Мы спали, — объясняю я, думая про себя, что нам грозят большие неприятности. — Лимон… он полностью отключился. Он не знал, что творит.

ДС-7 смотрит на меня, не моргая, и я добавляю:

— Это была случайность.

ДС-7 медлит с ответом, словно дает мне шанс взять свои слова обратно. Я оборачиваюсь на Лимона. Тот смотрит на меня, потом переводит взгляд на ДС-7.

— Это была не случайность, — говорит он. — Я развожу огонь во сне. Пока еще только учусь.

ДС-7 издает негромкий свист.

— Впечатляет. Ты наверняка получишь за это несколько штрафных очков.

— Но нам придется на пару дней отстранить тебя от хулиганства, — добавляет другой мужчина.

— Что ж, это честно, — кивает Лимон.

На этом мужчины удаляются. Лимон идет в ванную и закрывает за собой дверь. Спустя мгновение включает душ. В комнате светло, хотя огонь уже погас, и я понимаю, что на дворе утро. Судя по моему планшету, сейчас двадцать минут девятого — и через десять минут у нас особое собрание.

В другом конце холла располагается общая уборная. Я иду туда, чтобы умыться и привести себя в порядок. Когда я возвращаюсь, Лимон уже вышел из ванной и сидит на кровати. У меня в голове крутится масса вопросов. Например, кто такие эти ДС? Чем еще они занимаются, помимо тушения пожаров? Почему Лимона на два дня отстранили от хулиганства?

И самая большая загадка: почему Лимон сказал, что это была не случайность? Почему он соврал?

Но мой сосед не настроен на разговор. Он сидит на кровати и глядит в одну точку. С мокрых волос капает вода и стекает по носу. Я предлагаю Лимону сухое полотенце, но он не реагирует.

Он, должно быть, ужасно сердит на меня за то, что я запаниковал и позвонил по горячей линии. Я хочу извиниться, но прежде чем я успеваю что-то сказать, Лимон спрашивает:

— Ты как?

Я захлопываю рот. У меня уже давно не спрашивали ничего подобного — после несчастного случая с яблоком мое состояние мгновенно перестало кого-либо волновать. Это такой неожиданный вопрос, что я даже не знаю, что ответить.

— Все в порядке? — Он все еще смотрит перед собой, но стискивает руками колени. — Огонь… Он тебя… Ты…

Сообразив, к чему он клонит, я быстро успокаиваю его:

— Все хорошо. В горле першит от дыма, но в остальном все в норме.

Он роняет голову и расслабляет пальцы.

— Пойдем посмотрим, что такого особенного в этом особом собрании? — предлагаю я.

— Да. — Он глубоко вздыхает. — Пойдем.

Мы не говорим ни слова до самого актового зала. Я не против тишины — она позволяет мне обдумать все произошедшее. Я так углубляюсь в размышления и поиски ответов, что не замечаю, где мы находимся, пока кто-то не сует мне в руки ведро попкорна.

— С маслом? С солью? С карамелью?

Хью, парень из Кафетерия, улыбается и приподнимает кувшин с дымящейся золотистой жидкостью. Рядом с ним на металлической тележке стоят миски с карамелью и сливочной помадкой и банки с солью, перцем и другими приправами. Сзади я вижу полутораметровый автомат для попкорна, в котором крутятся зернышки.

— Нет, спасибо, — отвечаю я.

— Давайте все, — говорит Лимон.