Гнилое яблочко

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Простите

Дорогая мисс Парципанни!

Сегодня я сделал кое-что, чего не хотел делать. Что-то, чего поклялся никогда не делать после того случая в буфете Клаудвью.

Я ударил учителя. Не один раз, не два и даже не три. ЧЕТЫРЕ раза. Если быть точным, ее ударили четыре резиновых мяча — но все равно. Это я их столкнул с места, так что я с таким же успехом мог бы ударить ее собственными кулаками.

После того, что с вами случилось, я больше никогда не хотел делать ничего плохого. Я обещал себе, что если я что-нибудь и натворю, то это ни в коем случае не будет связано с учителями. И даже если бы я все равно сделал что-то ужасное, связанное с учителями, то я уж точно не хотел делать этого так скоро после несчастного случая с яблоком. Это было не просто озорство — это было настоящее преступление.

И что вы думаете? Я сделал кое-что ужасное. С учителем. Спустя две недели после яблочного инцидента. В исправительной школе, где из меня должны сделать хорошего мальчика.

Я бы попросил прощения у учительницы, которую ударил, но что-то мне подсказывает, что она не захочет меня слушать. Я бы еще раз попросил прощения у родителей, но я не могу до них достучаться. Поэтому я прошу прощения у вас. В конце концов, вы этого заслуживаете больше, чем кто бы то ни было. Я догадываюсь, что уже поздно… но это лучше, чем ничего, правда?

Так или иначе, простите меня, пожалуйста, мисс Парципанни. За все.

Искренне ваш, Симус Хинкль 

Глава 8

Штрафных очков: 100

Золотых звездочек: 20

Я долго не могу заснуть. В голове мелькает картинка за картинкой, словно в семь часов вечера на экране телевизора — когда мама смотрит свои мыльные оперы, постоянно отматывая запись на те моменты, где кто-то кричит, плачет или целуется. Только вместо актеров, которые кричат, плачут и целуются, я вижу, как зевает Гудини. Как летят мячи. Как улыбается Ферн. В какой-то момент перед глазами возникает Элинор, стоящая у окна в кабинете математики, и уже не исчезает.

Это последнее, что я запоминаю перед тем, как проснуться от истошных криков.

— Стой!

Я подскакиваю на кровати.

— Ложись!

Протираю глаза.

— Катайся по полу!

Начинаю задыхаться.

Я едва могу разглядеть Лимона сквозь густую дымовую завесу. Он стоит над открытым чемоданом, из которого вырывается пламя.

— Стой! — снова вопит он.

Я падаю на пол и качусь, не дожидаясь его указаний. С каждым поворотом открывается все более страшная картина: Лимон закрывает глаза, раскачивается взад-вперед, зажигает и роняет новую спичку. Огонь разрастается, отрезая мне путь к кулеру с водой. Дым обжигает нос и горло, но мне удается задержать дыхание и добраться до телефона.

— Горячая линия для горячих голов, куда…

— Огонь, — выдавливаю я. — Пожар. Сильный.

Это все, что мне удается сказать, прежде чем в легкие проникает дым. Лимон совсем рядом, мне хочется схватить его, встряхнуть и привести в чувство, но я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Наверное, моя кожа расплавилась от жары и приварила меня к полу. Я осознаю, что все еще сжимаю в руке телефон, и подношу трубку к пересохшим губам.

— Пожалуйста, — шепчу я, — скажите моим родителям, что я…