Гнилое яблочко

Он говорит это извиняющимся тоном, и я почти надеюсь, что сейчас он возьмет свои слова назад, улыбнется мне и позволит все объяснить… но он этого не делает. Он встает. Кладет подарок на кровать. Достает из комода несколько вещей и запихивает в рюкзак. И, шаркая ногами, направляется к двери.

— Ты куда?

Он останавливается, взявшись за дверную ручку:

— Я сегодня ночую у Эйба. Нам надо кое-что обсудить, так что…

— Можно мне с вами?

Меня бы самого передернуло от отчаяния в моем голосе, если бы я не был на грани.

— Я знаю, что вы хотите сделать с «Пиком Анники». Я могу помочь.

Лимон молчит. Когда он снова заговаривает, в его голосе появляются язвительные нотки:

— Если хочешь помочь, попробуй убедить Кладовщиков поступиться правилами и принять у тебя обратно детектор дыма. На эти кредиты мы могли бы купить боеприпасы.

А вот теперь меня передергивает. Он отверг мой подарок, он не хочет со мной мириться, и это так больно, что его предыдущие слова уже не кажутся мне такими ужасными.

— Что случилось с твоими кредитами? — Я не помню точных цифр, но после победы над мистером Громером у нас у всех был полный порядок с финансами.

— Потратил. Мы решили, что после мистера Икста нам больше ничего не придется делать, и спустили их на скутеры. Теперь нам остается только выпрашивать, занимать или воровать боеприпасы для Итогового хулиганского задания.

И с этими словами он открывает дверь и уходит.

Я стою в комнате, оцепенев. Потом бегу за ним.

— Лимон! Подожди!

Слишком поздно. Он уже ушел. В коридоре оказываются только два Добрых Самаритянина; при виде меня они приподнимают воображаемые шляпы и направляются к выходу. У одного из Самаритян красная поясная сумка застревает в дверях. Он изворачивается, чтобы ее высвободить… и мне в голову приходит мысль.

Добрые Самаритяне нужны, чтобы пресекать хулиганство — не важно, мелкое или крупное. Два месяца назад, когда они ворвались к нам в комнату, чтобы затушить огонь, они были вооружены огнетушителями, дымопоглотителями и прочим снаряжением. А если им понадобилась вся эта экипировка всего лишь для того, чтобы потушить небольшой пожар в спальне… что же они используют в более серьезных случаях?

Согласно последнему письму из Кладовой, которое я получил на уроке математики, пока слушал об Итоговом хулиганском задании, у меня остался один кредит. Так что если мне понадобится оружие, мне надо будет доставать его другим путем.

Я бросаюсь обратно в комнату, хватаю ботинки и куртку и натягиваю их уже на ходу, пока бегу по коридору.

На вершине нет друзей.

Ты не можешь изменить будущее.

Я бегу быстрее, одержимый желанием доказать, что Анника и Лимон не правы. Вскоре я догоняю Добрых Самаритян и следую за ними на безопасном расстоянии.

Целый час я перебегаю с места на место, прячусь за кустами и деревьями и выслушиваю очень скучные разговоры об уходе за лужайками и техобслуживании машин. В конце концов Самаритяне направляются в ту часть кампуса, где я раньше никогда не бывал. На стоянке они берут электрический велосипед с двумя сиденьями и уезжают в лес. Я иду за ними пешком. Ориентиром мне служат следы от шин, освещенные луной.

Я прохожу примерно километр, и следы приводят меня к самому велосипеду. Он стоит на маленькой полянке. Вокруг нет никаких зданий. И никаких Добрых Самаритян. Уверенный, что это ловушка и сейчас вокруг моей лодыжки затянут лассо и подвесят меня вниз головой, я медленно отступаю назад.

Я добираюсь до края поляны — и земля начинает дрожать. Высокие сосны раскачиваются. Красный велосипед подскакивает, будто спускается по крутой тропе.

И из грязи поднимается высокий серебристый цилиндр.

Я стремглав бросаюсь за кучу камней и падаю на колени. Затаив дыхание, я гляжу, как цилиндр вращается и останавливается. Открывается дверь, и из нее выходят трое Добрых Самаритян. Двое садятся на велосипед, а один становится на сегвей — он принес его оттуда, откуда они пришли. Самаритяне трогаются с места и уезжают, а дверь начинает задвигаться обратно.

Я выскакиваю из-за укрытия и стремглав бегу к цилиндру, как будто за мной гонятся Добрые Самаритяне. Может, они и вправду за мной гонятся. Я не хочу тратить ни секунды на то, чтобы проверить.

Я успеваю протиснуться в узкую щель. Дверь за мной захлопывается. Слышен громкий сигнал вроде того, который издает мусоровоз, когда дает задний ход, а потом стальной лифт начинает опускаться с мерным жужжанием.

Я едва слышу эти звуки — так сильно стучит мое сердце.

— Ты пошел гулять и заблудился, — шепчу я себе. — Ты пошел в лес следом за старшими хулиганами и наткнулся на это. Тебе пришла в голову отличная идея, как бороться с сорняками, и тут…

— Горячая линия для горячих голов, куда мне направить ваш вызов?

Стальная дверь отъезжает в сторону. Я вижу женщину средних лет с ярко-рыжими волосами и длинными накладными ногтями. На столе возле нее спит трехногий чихуахуа. Она разговаривает, печатает и не отрывает глаз от монитора, когда я выхожу из цилиндра и прячусь за углом.