Гнезда Химер. Хроники Хугайды

Ндана-акуса внезапно заинтересовался нашей беседой и потребовал перевода. Хэхэльф тут же склонился к нему и что-то забубнил. Ндана-акуса выслушал его речи и удовлетворенно прикрыл веки. Мне показалось, что он остался доволен услышанным. Потом я снова набросился на еду: проклятое зелье превратило меня чуть ли не в прету, несчастного обитателя мира голодных духов.

– Ндана-акуса весьма удивлен тем, что ты бывал в разных Мирах, и спрашивает, нравится ли тебе наш Мир, – внезапно зашептал Хэхэльф. Я призадумался.

– Скажи, что поначалу, когда я попал в Землю Нао, он мне совсем не понравился, – честно ответил я. – Потом дело пошло лучше, и я начал находить в нем некоторую приятность – до тех пор, пока не повстречался со страмослябами. Но потом я попал в Сбо и решил, что этот Мир – славное местечко. Ну а с тех пор, как моя нога ступила на Хой, я не перестаю благодарить судьбу за то, что она меня сюда привела.

Признаться, в финале я слегка приврал: вежливость обязывала.

Хэхэльф принялся переводить мое выступление своему покровителю. На сей раз ндана-акуса переваривал информацию не слишком долго, по крайней мере, я не успел забыть, о чем мы говорили.

– Он сказал, что ты очень мудрый, хоть и демон, – сообщил мне Хэхэльф. – Ндана-акуса просил меня сказать тебе, что он с тобой согласен: Земля Нао вызывает у него величайшее отвращение. От себя добавлю, что это отнюдь не пустые слова: все бунаба терпеть не могут обитателей Земли Нао и лелеют мечты о том, как однажды с помощью Варабайбы займут их место на Мурбангоне. У них, знаешь ли, большие завоевательские амбиции… Потом ндана-акуса изволил добавить, что сама по себе земля Мурбангона – неплохое место, так что тут ты тоже прав. Что касается страмослябов, о таких гадостях здесь не принято говорить за столом. Кроме того, ндана-акуса снисходительно согласился с тем, что Сбо – не самое плохое из поселений на Хомайге, поскольку добрую треть населения составляют его соотечественники, хойские бунаба. Ну и разумеется, похвалив Хой, ты намазал медом его суровое сердце, сам понимаешь.

– По крайней мере, я на это надеялся, – улыбнулся я.

Ндана-акуса Анабан тем временем вошел во вкус. Старик жаждал общения. Он снова поманил Хэхэльфа и что-то забубнил. Когда Хэхэльф повернулся ко мне, он выглядел очень довольным.

– Ндана-акуса говорит, что ты так ему понравился, что он с удовольствием пригласил бы тебя поселиться в его доме и жениться на одной из его дочерей или сестер, на выбор. Правда, не на твой, а на их выбор, но это не имеет значения, поскольку такое счастье тебе все равно не светит: ндана-акуса хорошо понимает, что тут есть два непреодолимых препятствия. Во-первых, ты демон и собираешься исчезнуть в конце года, а во-вторых, – Хэхэльф сделал драматическую паузу и с удовольствием закончил: – На его взгляд, ты слишком уродлив, так что с женитьбой все равно ничего не получится.

– Я слишком уродлив? – растерянно переспросил я. – Вот уж не думал!

Вообще-то я никогда не был столь невысокого мнения о своей внешности, даже в юности, когда человек способен совершенно искренне горевать из-за формы своего носа, подбородка или, не приведи господи, прыщика на щеке. Поэтому заявление ндана-акусы показалось мне обыкновенным оскорблением, и я недоумевал: зачем ему это понадобилось? Еще один милый местный обычай, так, что ли?

– Не обижайся, Ронхул, – подмигнул Хэхэльф. – Ндана-акуса говорил совершенно искренне, он не хотел тебя обидеть. Более того, он тебе сочувствует. Видишь ли, по меркам бунаба ты действительно жуткий урод. У тебя круглые глаза, улыбчивый рот, бледная кожа и слишком светлые волосы – именно то, что здесь считается самыми большими недостатками. Не переживай, у меня те же проблемы. Мои друзья бунаба искренне мне сочувствуют и постоянно уговаривают своих сестричек выскочить за меня замуж: они совершенно уверены, что я до сих пор не женат именно потому, что ни одна женщина в здравом рассудке не свяжет со мной свою судьбу. Но по сравнению с тобой я, конечно, почти красавчик! По крайней мере, кожа у меня загорелая, а улыбаться эти ребята меня давным-давно отучили.

– Ладно, переживем, – усмехнулся я. – В конце концов, все к лучшему, а то пришлось бы жениться, просто из уважения к хозяевам дома.

– Я скажу ндана-акусе, что ты ценишь его заботу, но, поскольку сам осведомлен о собственном уродстве, просишь его не хлопотать о твоей личной жизни, дабы не повергать в ужас женщин, живущих в этом гостеприимном доме, – решил Хэхэльф.

Ндана-акуса Анабан внимательно его выслушал и посмотрел на меня с настоящим отеческим сочувствием, а потом наконец приступил к трапезе.

Я же заметил, что кырба-ате уже опустошили свои миски, и снова обернулся к Хэхэльфу.

– Меня не сочтут хамом, если я на время покину общество и подойду к этим говорящим зверушкам? А то они уже все съели, еще уйдут…

– Ну что ты, конечно, обязательно к ним подойди, – кивнул Хэхэльф. – Когда я сказал ндана-акусе, что кырба-ате обратили на тебя внимание и согласились поболтать с тобой в конце вечера, твои ставки рванули вверх со страшной силой.